Корли, обогнав его, нырнул в свою машину, стоявшую неподалеку от стоянки. В машине с развернутой газетой сидел Кабаков. Они решили, что ему лучше не высовываться. Авад ведь мог видеть его на каком- нибудь брифинге.

— Это Ховард. Вон тот, здоровый, — ответил на его вопросительный взгляд Корли. — Ховард останется с ним рядом и даст знать ребятам в машинах, когда араб возьмет такси.

Авад, пропустив несколько машин, сел в такси. Ховард, следовавший за ним чуть в стороне, остановился и, достав носовой платок, высморкался.

Слежка проходила вполне гладко. Для сопровождения Авада задействовали три легковых автомобиля и пикап. Каждая машина ехала за такси не более нескольких минут подряд, затем ее сменяла другая. Когда стало ясно, что ливиец направляется к отелю «Мэрриот», один из автомобилей преследования обогнал его машину и устремился к боковому входу отеля. Агент оказался у регистрационной стойки раньше Авада. Подождав, пока тот зарегистрируется, агент направился к эскалатору.

— Шесть-одиннадцать, — тихо произнес он, проходя мимо человека, расположившегося в кресле под пальмой. Тот неторопливо встал и прогулочным шагом двинулся к лифту.

Когда лифт остановился на шестом этаже, Авад стоял у своего номера в ожидании, пока коридорный отопрет дверь.

Уже через полчаса в соседнем номере был оборудован пункт наблюдения. Аваду никто пока не звонил, и из своего номера он не выходил. В восемь часов вечера он позвонил в ресторан и заказал обед в номер. Агент, принесший поднос, получил двадцатипятицентовик на чай. Через несколько минут в соседнем номере с монеты сняли отпечатки пальцев. Наблюдение за Авадом шло своим чередом, но никаких событий пока не происходило.

Воскресное утро пятого января выдалось пасмурным и холодным. Корли, Мошевский и Кабаков провели ночь в строительной подсобке у вертолетной площадки. Кабакову не хотелось покидать отель, пока Авад находился там, но здравый смысл подсказывал, что его место здесь. Сквозь тонкие стенки будки доносился шум вертолетного винта и крики рабочих. Кабаков, получив от Мошевского чашку крепкого кофе, подошел к окну, стараясь оставаться в тени. Опасаясь попасться на глаза Фазилю, он не мог участвовать в активном наблюдении. Но для беспокойства не было причин — новоорлеанский отдел ФБР организовал слежку на высшем уровне. Кабаков хорошо понимал, что террористы обязательно придут взглянуть на вертолет прежде, чем займутся транспортировкой бомбы.

Строительная площадка представляла наибольшую опасность. В лабиринтах из мусора, бетонных конструкций, механизмов и всего того, что обычно в избытке скапливается на любой стройке, очень легко спрятаться и крайне сложно преследовать. Рабочие, непрерывно снующие в этой строительной неразберихе, представляли прекрасный объект для сбора информации. Хорошо, что хотя бы Мэгинти нет, подумал Кабаков. За шесть дней наблюдения Мэгинти дважды сказался больным и дважды опоздал на полдня. Он очень нервничал, а это было опасно. Мэгинти мог спугнуть осторожного Фазиля.

Допив кофе. Кабаков вернулся к своему месту у стола. Внезапно сонную тишину подсобки нарушило бормотание радиопередатчика. Корли щелкнул переключателем приема-передачи.

— Первый, на связи четвертый. — С шестого этажа отеля «Мэрриот» вызывали старшего агента ФБР, возглавляющего слежку.

— Первый слушает.

— Мейфлай вышел из номера и направляется к лифтам.

— Вас понял, четвертый. Пятый, продолжите наблюдение.

— Первый, я — пятый. Объект пересекает холл. — Голос по радио был невнятным, словно агент говорил сквозь вату.

Кабаков напряженно смотрел на радиоприемник, — он чувствовал — события начались. Если Авад направится в любое другое место Нового Орлеана, то можно будет присоединиться к преследованию. Из динамика донесся слабый шорох вращающихся дверей, затем уличный шум.

— Первый, я — пятый. Объект движется в западном направлении, — долгая пауза, — первый, он входит в Бенвилль-Холл.

— Третий, расположитесь у западного выхода.

— Вас понял.

Наблюдение за Бенвилль-Холлом продолжалось довольно долго. Прошел час, Авад не появлялся. Кабаков терпеливо ждал очередных новостей. Он припомнил все комнаты, в которых ему довелось провести томительные часы в подобном ожидании. Часы, после которых обычно наваливается свинцовая усталость и теряется чувство времени. Он взглянул на осточертевший строительный пейзаж за окном. Корли гипнотизировал взглядом свой радиоприемник. Мошевский увлеченно ковырялся в ухе, периодически извлекая палец и с большим интересом изучая содержимое ушной раковины. Время, казалось, остановилось. Тишину прервало сообщение из Бенвилль-Холла:

— Первый, я — пятый. Объект выходит. С ним Роуш, — Кабаков с шумом втянул в себя воздух. — Роушем они называли Мухаммеда Фазиля. Пятый продолжал: — И берут такси. Номер сорок четыре — пятьдесят восемь. Штат Луизиана. Лицензия сорок семь — восемь. Передаю объект двенадцатому.

В этот момент ворвался еще один голос:

— Я — двенадцатый. Такси движется на запад, в направлении Мэгэзин-стрит.

— Вас понял, двенадцатый. — Кабаков встал, и, разминая затекшие ноги, подошел к окну. Бригада грузчиков накидывала стропы на очередной груз. Мэгинти нигде не было видно.

— Первый, я — двенадцатый. Такси поворачивает на север, на Пойдрас-стрит. Седьмой, похоже, они направляются к вам.

— Я — седьмой, вас понял.

Кабаков и Мошевский вышли наружу. Корли остался внутри подсобки. Кабаков забрался в кузов крытого брезентом грузовика, а Мошевский устроился в передвижном туалете, в двери которого имелась небольшая щель.

— Седьмой, седьмой, я — двенадцатый. Объект по-прежнему движется в вашем направлении.

Корли подождал, пока Джексон закончит совершать маневры над крышей стадиона и направится иа посадку, затем, переключившись на частоту передатчика вертолета, сказал:

— Наши друзья прибывают. Устрой перерыв минут через пять.

— Понял, — спокойно ответил Джексон.

Корли переключился на прежнюю частоту:

— Седьмой, вы слышите меня? Седьмой, ответьте.

— Я седьмой, слушаю вас.

— Они уже рядом со стадионом, на противоположной от вас стороне улицы. Оба выходят из такси.

— Вас понял, двенадцатый. Принимаю наблюдение.

Кабаков раньше никогда не встречался с Фазилем, хотя друг о друге они знали немало, и сейчас он напряженно всматривался в его лицо через дырку в брезентовом пологе. Он смотрел и смотрел на это лицо, словно Фазиль представлял собой какую-то экзотическую форму жизни. Мюнхенское чудовище. Шесть тысяч миль в погоне за этим человеком, сотни часов без сна и отдыха. И вот сейчас они могут встретиться.

Футляр от фотокамеры, подумал Кабаков, вот, где ты держишь оружие. Сукин ты сын, я должен был взять тебя еще в Бейруте.

Фазиль и Авад подошли к вертолетной площадке и теперь стояли у ящиков с оборудованием, наблюдая за посадкой вертолета. Ближе всех к ним находился Мошевский, но видеть их он не мог. Авад что-то сказал, Фазиль молча кивнул. Авад вдруг подошел к укрытию Мошевского и дернул дверь. Дверь не открылась, и Авад вошел в соседнюю кабинку. Спустя несколько минут он вернулся к Фазилю, остававшемуся это время на месте. Кабаков перевел дух.

Вертолет приземлился, и оба араба, пригнув головы, отвернулись от летящей пыли. Джексон выпрыгнул из машины и, словно не замечая их, направился к автомату с газированной водой. Кабаков удовлетворенно отметил, что движения его неспешны и естественны. Пилот набрал в стакан воды, отпил глоток, повернулся лицом к вертолету и, словно только что заметив Фазиля, сделал небрежный приветственный жест. «Пока все хорошо», — подумал Кабаков. Фазиль и Авад подошли к Джексону. Фазиль широко улыбнулся и что-то заговорил, похоже, представляя Авада. Джексон с улыбкой пожал тому руку.