автоматического пистолета «лама». Пустой футляр для запонок, очки с треснувшим стеклом и несколько старых журналов. Кабаков был разочарован. Все, что представляло интерес, несомненно осталось в полиции. Но наверняка еще до полиции все тщательно проверили люди из «Аль-Фаттах». Кабаков надеялся, что на этот раз чрезмерная секретность «Черного Сентября» обернется против самой организации. Но ничего подозрительного среди вещей Абу Али не осталось. Никаких зацепок. Решительно ничего.

— Чего это стоило?

— Иоффе получил ранение в ногу. Он просил вам кое-что передать... — Рейн запнулся.

— Продолжайте, капитан.

— Он просил вам передать, что вы задолжали ему бутылку «Реми Мартини». Он еще добавил, что настоящего «Реми», а не той ослиной мочи, что вы с ним пили в Кунейтре, майор.

— Понятно. — Кабаков невольно улыбнулся. По крайней мере, эта коробка с барахлом не стоила кому-то жизни. — Расскажите, капитан, как все произошло.

— Иоффе заявился прямо в полицейский участок. У него имелись рекомендации от одной саудовской адвокатской фирмы. Он решил действовать не путем подкупа служащего, а напрямик. Боялся, что ему подсунут коробку с мусором. Он сунул кладовщику в полицейском участке три ливанских фунта и попросил показать коробку. Тот вынес ее, но в руки не дал. Оставил за стойкой, сказав, что необходимо разрешение дежурного офицера. Обычно такое требование означает выманивание денег. Но у Иоффе не было времени на торговлю. В воздухе его уже ждал вертолет. Иоффе ударил служащего, схватил коробку и выскочил на улицу. У дверей он оставил свой мощный «мини-купер». Сначала его никто не преследовал, но на перекрестке улицы Мазраа и улицы Юнеско полиция перекрыла проезжую часть. Иоффе, конечно, проскочил по тротуару, но полиция выпустила ему вдогонку несколько автоматных очередей. Вот тогда-то он и получил рану, но, к счастью, пустяковую. Он опережал своих преследователей на пять кварталов. Мы хорошо видели сверху. Когда мы оказались над машиной, он прямо на ходу вылез через верхний люк, и я втащил его в вертолет. Обратно мы возвращались на высоте около ста футов, чтобы нас не могли заметить системы слежения. Якоби поставил новый автопилот. И он отлично себя оправдал — превосходно держит заданную высоту. На эту штуку можно положиться.

— Так вы тоже участвовали в операции?

— Да. Машину вел Якоби, а я следил за Иоффе. Так что, он мой должник.

Кабаков представил вертолет, летящий в полной темноте, который почти касался земли.

— Вам хватило топлива?

— Нет. Мы были вынуждены сесть в Гешер Хазиф.

— Ливанцы вас заметили?

— Да, когда мы взлетали. Они выслали самолеты наперехват, но опоздали. Мы достигли границы Израиля через двадцать четыре минуты после того, как ливанцы заметили вертолет.

Кабаков не скрывал разочарования. Три человека рисковали жизнью ради никчемного содержимого какой-то коробки. В Тель-Авиве решат, что он круглый идиот, и будут правы.

— Благодарю вас, капитан, отличная работа. Передайте мою благодарность Иоффе и Якоби. А сейчас отправляйтесь-ка спать. Это приказ.

Рейн попрощался и вышел. Кабаков и Вайсман расположились за столом, на котором лежало имущество Абу Али. Вайсман тактично молчал. Среди вещей не было ни личных бумаг, ничего, что указывало бы на причастность владельца к террористической организации. Не оказалось даже экземпляра «Политической и вооруженной борьбы», настольной книги «Аль-Фаттах». Вдвоем они еще раз перебрали все предметы. Кабаков просматривал журналы. Два номера египетского еженедельника «Аль-Талиах». В одной из статей подчеркнуты слова: «...слухи о всесильности разведывательной службы Израиля сильно преувеличены. Это скорее миф, чем реальность». Кабаков фыркнул. Абу Али посылал ему с того света насмешливый привет. Несколько пожелтевших номеров бейрутской газеты «Аль-Хавардез». Номер «Пари Матч». «Спорте Иллюстрейтед» за 21-е января 1974 года. Кабаков нахмурился. Это был единственный журнал на английском. На обложке темнело коричневое пятно. Кофе, автоматически отметил Кабаков. Он еще раз внимательно просмотрел журнал. В основном номер посвящен футболу. Но редакционная статья была не о футболе, а о... Кабаков напрягся. Фазиль. Мюнхен. Спорт. И голос, голос с магнитофонной ленты: «Следующий год надо начать с кровопролития». Вайсман быстро поднял голову, когда Кабаков спросил:

— Вайсман, что вам известно о Суперкубке?

Директор ФБР Джон Бейкер снял очки и задумчиво потер переносицу.

— Господа, это очень ответственное предположение. — Корли заерзал в своем кресле. Кабаков спокойно смотрел в непроницаемое лицо Бейкера.

— Это не просто предположение. Факты...

— Я уже слышал, майор. Вы очень ясно все изложили. Вы уверены, что цель террористов — матч за Суперкубок. Ваша уверенность основывается на том, что этот, как его, Фазиль — так, кажется, его зовут? — организовал нападение «Черного Сентября» на Олимпийскую деревню в Мюнхене. Два других ваших факта — это пленка из Бейрута, на которой говорится о нанесении удара в начале года, и желание президента присутствовать на матче. Все верно? — Бейкер замолчал.

— Да, а поскольку планируется прямая телетрансляция, то террористический акт вызовет максимально возможный шок во всем мире, — вставил Корли.

— Однако вся цепь ваших рассуждений основана на том факте, что среди вещей убитого Абу Али найден номер «Спортс Иллюстрейтед» со статьей о Суперкубке. Но вы даже не уверены, что этот Али знал о готовящейся акции. Вам не кажется, что для полной уверенности данных слишком мало?

Бейкер уставился в окно, словно серое вашингтонское небо могло подсказать ответ. Перед ним на столе лежала папка с делом № 302 — предварительная информация о готовящемся теракте.

Кабаков поначалу никак не мог понять, зачем его вызвали в Вашингтон. В ФБР имели полную информацию по этому делу. Но после нескольких минут разговора с главой ведомства он понял, что Бейкер не пытается почерпнуть из беседы новые факты. Профессиональный параноик, он вызвал Кабакова в Америку лишь для того, чтобы подстегнуть свой инстинкт ищейки. Кабаков видел упрямый взгляд, тяжелый подбородок и нервные пальцы директора Бюро. Он знает, что должен принять решение, — подумал Кабаков. — Но ему необходимо, чтобы я возражал ему, спорил с ним. Он ведь, в сущности, не слушает меня, а лишь наблюдает за моими реакциями. Что ж, времени для наблюдения у него было достаточно. Теперь пусть решает.

— Благодарю, вас мистер Бейкер, за потраченное на меня время. — Кабаков встал.

— Еще минуту, майор. Вы хорошо знакомы с методами террористов. На ваш взгляд, что они предпримут? Установят бомбу заранее и начнут шантажировать, когда зрители соберутся? Потребуют освобождения Сирхан Сирхана или кого-нибудь другого? Выдвинут условие прекращения помощи Израилю?

— Не станут они ничего требовать. Они просто взорвут бомбу на стадионе, переполненном людьми.

— Но почему вы так уверены в этом?

— А что вы можете им предложить? Большинство террористов уже на свободе. Последних, тех, что устроили мюнхенскую бойню, освободили в обмен на заложников из очередного захваченного самолета. Лилия Халет освобождена. Боевики, убившие вашего дипломата в Хартуме, уже у себя дома — помогли власти Судана. Все свободны, мистер Бейкер. Прекратить американскую помощь Израилю? Можно, конечно, пообещать и это. Но кто поверит таким словам? Начнутся бесконечные переговоры. А как быть с тысячами заложников? Зрителей, а ведь их соберется не меньше восьмидесяти тысяч, надо как-то содержать. Никаких условий на стадионе для этого нет. Начнется паника. Люди бросятся к выходам. Будут десятки задавленных насмерть и сотни раненых. Нет, они просто взорвут бомбу, не вступая ни в какие переговоры.

— Как?

— Не знаю. — Кабаков пожал плечами. — Полтонны пластиковой взрывчатки достаточно, чтобы разрушить все трибуны. Для надежности они могут разместить несколько бомб в разных концах стадиона и взорвать их одновременно. Это будет непросто. Но Фазиль не дурак. Вряд ли они сумеют воспользоваться передатчиком — слишком много посторонних радиосигналов. Кроме того, увеличивается вероятность