футах в двенадцати от дверцы. Время работало на него. Рано или поздно вернется команда. Лармозо лихорадочно соображал, какие отговорки и сделки можно предложить Фазилю. Нет, все бесполезно. У него осталось четыре патрона, и он убьет Фазиля, когда тот будет в проеме люка. Это решено.

На миг на трапе стало тихо. Потом рявкнул «магнум» Фазиля, пуля прошила люк, и через трюм полетели кусочки металла. Лармозо выстрелил в дверцу люка. Пуля 38-го калибра со специальной головкой оставила только вмятину в металле. Капитан стрелял без перерыва, потому что люк распахнулся, и на пороге возникла черная устремленная вперед фигура.

Выпуская последний патрон, Лармозо заметил, что он палит по диванной подушке, прихваченной Фазилем из кают-компании. Капитан побежал по темному трюму в носовой отсек. Он спотыкался и сыпал проклятиями.

Ему нужен был пистолет Хассана. Завладев им, Лармозо застрелит Фазиля.

Капитан бежал быстро для человека своей комплекции. К тому же, он хорошо знал трюм. Меньше, чем через полминуты он уже был у дверцы отсека и вставлял в скважину ключ. Вонь, которой его обдало изнутри, заставила капитана зажать рот ладонью. Ему не хотелось зажигать спичку, и Лармозо пополз по палубе, ощупью отыскивая в темноте Хассана. Он что-то бормотал себе под нос. Потом ударился о клети и ползком обогнул их. Его рука нащупала ботинок. Лармозо повел ладонью вверх по ноге, по животу. Пистолета за поясом не было. Он ощупал палубу слева и справа от Хассана, наткнулся на руку, почувствовал, что та шевелится. Но пистолет капитан обнаружил, только когда тот громыхнул перед самой его физиономией.

У Фазиля заложило уши, и лишь спустя несколько минут он услышал едва уловимый шепот, доносившийся из носового отсека:

— Фазиль... Фазиль...

Боевик направил в отсек луч своего маленького фонарика, и послышался топот крысиных лапок. Осветив кровавую маску, в которую превратилось лицо лежавшего навзничь мертвого Лармозо, Фазиль шагнул в отсек.

Он опустился на колени и взял в ладони обглоданное крысами лицо Али Хассана. Губы раненого зашевелились.

— Фазиль...

— Ты молодчина, Хассан. Я сейчас приведу врача.

Но Фазиль видел, что это бессмысленно. Истерзанному перитонитом Хассану уже ничем нельзя было помочь. Тем не менее Фазиль мог бы похитить какого-нибудь врача и силой привести его на борт «Летиции» за полчаса до отплытия. В открытом море, перед прибытием в Нью-Йорк, он мог бы прикончить эскулапа. Врач — самое меньшее из того, чего заслуживал Хассан. Это было бы по-человечески.

— Хассан, через пять минут я вернусь с аптечкой. Я оставлю тебе фонарь.

Ответом ему был едва слышный шепот:

— Исполнен ли мой долг?

— Да. Держись, старый друг, сейчас я принесу морфий, а потом приведу врача.

Он на ощупь пробирался по темному трюму к корме, когда за спиной громыхнул пистолет Хассана. Фазиль остановился, прижавшись головой к холодной стальной переборке.

— Вы за это заплатите, — прошептал он, обращаясь к людям, которых никогда не видел.

Старик из рейдовой вахты все еще лежал без чувств. На затылке его, куда пришелся удар Фазиля, набухла синяя шишка. Фазиль оттащил его в каюту первого помощника и уложил на койку, потом сел и задумался.

Сначала они планировали передать груз на бруклинском причале заказчику, Бенджамину Музи. Но как знать, может быть, Лармозо связался с Музи и совершил свое предательство с его помощью. Музи все равно надо убирать: он слишком много знает. Таможенники начнут расспрашивать, куда делся Лармозо. Похоже, никому на судне не известно, что за груз лежит в клетях. Ключи капитана так и остались в замке носового отсека. Теперь они лежали в кармане Фазиля. Взрывчатка не должна попасть в гавань Нью-Йорка, это совершенно ясно.

Первый помощник, Мустафа Фози, был человеком здравомыслящим и отнюдь не храбрым. В полночь, когда он вернулся на борт, Фазиль наспех побеседовал с ним. В одной руке боевик держал большой черный револьвер, в другой — две тысячи долларов. Сначала Фазиль спросил, как чувствует себя мать и сестра Фози, живущие в Бейруте, а потом заявил, что их здоровье в немалой степени зависит от согласия первого помощника сотрудничать с ним. Вопрос решился очень быстро.

Было семь часов вечера по времени восточного побережья, когда в доме Майкла Лэндера зазвонил телефон. Работавший в гараже хозяин снял трубку. Далиа помешивала краску в жестянке.

Судя по шумам на линии, звонили издалека. У говорившего был приятный голос, а окончания слов он проглатывал точно так же, как Далиа, на английский манер. Он попросил к телефону «хозяйку дома».

Далиа тотчас же взяла трубку и повела нудный разговор о родственниках и недвижимом имуществе. Беседа шла по-английски. Потом в течение двадцати секунд — на трескучем арабском жаргоне.

Далиа прикрыла трубку ладонью.

— Майкл, придется забирать пластик в открытом море. Ты можешь достать лодку?

Лэндер принялся лихорадочно соображать.

— Да. Назначай место встречи. Сорок миль к востоку от маяка Барнегат, за полчаса до заката солнца. Тогда мы завидим их еще при свете, а сблизимся уже в темноте. Если ветер будет больше пяти баллов, отложи встречу ровно на сутки. Скажи, чтобы груз был в свертках, которые под силу поднять одному человеку.

Далиа затараторила в трубку, потом повесила ее на рычаг.

— Вторник, двенадцатое число, — сказала она и с любопытством посмотрела на Лэндера. — Быстро же ты все придумал, Майкл.

— Да нет, не быстро, — ответил он.

Далиа уже давно поняла, что Лэндеру нельзя лгать. Это было так же бессмысленно, как вводить в компьютер наполовину ложные данные в надежде получить правильные ответы.

Кроме того, он не только умел распознавать ее ложь, но и чувствовал малейшее желание солгать. И теперь она радовалась тому, что с самого начала посвятила его в план доставки взрывчатки.

Он спокойно выслушал рассказ о том, что произошло на корабле, и спросил:

— Думаешь, Лармозо действовал с подачи Музи?

— Фазиль не знает. У него не было возможности расспросить Лармозо. Будем исходить из предположения, что да. Мы не можем позволить себе думать иначе, не правда ли, Майкл? Если Музи посмел заграбастать груз, прикарманить задаток и продать пластик где-нибудь еще, значит, он выдал и нас местным властям. Он должен был поступить так ради собственной безопасности. Но даже если и нет, все равно его придется убирать: ему слишком многое известно и он видел тебя. Он может тебя опознать.

— Так вы с самого начала хотели его убить?

— Да. Он не из наших. И он занимается опасным делом. Стоит властям припугнуть его, и кто знает, чего он наболтает. — Далиа поймала себя на том, что говорит слишком убежденно. — Для меня невыносима сама мысль о том, что этот человек может угрожать твоей безопасности, Майкл, — добавила она чуть мягче. — Ты ведь и сам не доверял ему, правда, Майкл? Весь этот план перегрузки в море ты разработал загодя, на всякий случай. Так, Майкл? Это просто удивительно.

— Да, удивительно, — отвечал Лэндер. — Вот что: Музи останется цел и невредим до тех пор, пока мы не завладеем пластиком. Если он побежал к властям просить защиты в связи с другими своими проделками или еще чем-то еще, засада будет на причале. Пока они уверены, что мы приедем в доки, едва ли им придет в голову выслать на корабль вертолет с нарядом полиции. Если убить Музи до прибытия судна, власти поймут, что мы не явимся на причал, и станут караулить нас на выходе в море. — Внезапно Лэндер впал в ярость. Кожа вокруг его губ побелела. — Значит, ваш дерьмовый главарь не сумел отыскать никого получше Музи!

Далиа и бровью не повела. Она не стала напоминать Лэндеру, что первым отправился к Музи он сам. Далиа знала, что вспышка угаснет, а злость ляжет в копилку ярости в душе Лэндера, когда он вновь вернется мыслями к стоящей перед ним задаче.