недавней аварии. Чем ближе подъезжает она к Барениду, тем свободней себя чувствует, оставляя Кевина и его угрозы далеко позади. Дождь кончился, и выглянуло солнце. Анна бросает беглый взгляд в зеркало заднего вида, чтобы посмотреть на съестные припасы, сложенные на заднем сиденье. Она одна, и она сейчас ни в ком не нуждается.
Тонкие нити, из которых впоследствии сформируется пуповина, прикрепляют эмбрион к формирующейся плаценте.
Клетки, движущиеся по поверхности двухслойного эмбриона, собираются в новый, третий слой.
Из внешнего слоя клеток образуется белая кожа, светлые волосы, голубая радужная оболочка глаз, внутреннее ухо и ушные раковины, тонкий нос, пазухи, рот с ангельскими губками, зубная эмаль, гипофиз и молочные железы, анус и миллионы нейронов, составляющих нервную систему.
Из среднего слоя образуются мускулы, кости, клетки крови, лимфатические ткани, селезенка, легкие, репродуктивная и выделительная системы, а также сердце.
Из третьего слоя будут развиваться язык, миндалины, легкие, уретра, мочевой пузырь и пищеварительный тракт.
В дверь дома Анны постучали. На пороге стоит агент по продаже недвижимости, держа в руках какой-то бумажный сверток.
— Поздравляю, — говорит он, протягивая ей пакет. На улице валит снег и ложится на плечи его темно-серого пальто густыми пушистыми хлопьями.
Анна озадачена: откуда он может знать о ребенке? Но в следующую секунду она соображает, что он поздравляет ее с покупкой дома. Она берет у него цветок, а в это время в центре грушевидного эмбриона формируется желобок, из которого будет развиваться нервная система ребенка. Анна заглядывает в открытый вверху пакет. Там красная роза.
— Вы, как всегда, с цветами!
— Согласно правилам хорошего тона, я не должен дарить вам красные цветы, — говорит он. — Но других не было.
— Все в порядке, спасибо. Это очень мило с вашей стороны. Заходите, прошу вас.
Агент переступает через порог и приглаживает рукой редеющие волосы на макушке. Его взгляд останавливается на стенах прихожей, выкрашенных в густой темно-алый цвет.
— Вы тут красите.
Нагнувшись, он расшнуровывает ботинки.
— Да.
Анна оглядывается через плечо, одновременно ощупывая пальцами упаковку цветка, чтобы понять, как она скрепляется.
— Никак не могу решить, получается сочно или просто аляповато. Похоже, я теряю остатки чутья, которое у меня когда-то было. — Она снова поворачивается к агенту. — Не снимайте ботинки, прошу вас. Полы деревянные, им ничего не сделается.
Агент снова завязывает шнурки и проходит в дом за Анной. Он замечает слой свежей краски на стенах.
— Уютный получился цвет, теплый. На нем что ни повесь, все будет смотреться.
— Согласна… Только осторожней, не заденьте стену. А то испачкаетесь.
Анна идет за вазой, что стоит в старинном серванте, оставшемся от прежних хозяев. На упаковке цветка обнаружились скрепки, и Анна разворачивает ее осторожно, чтобы не уколоть пальцы.
— Ваза ужасно старая. Она у меня уже сто лет.
Анна на кухне. Расставляя в непрозрачной вазе веточки папоротника и гипсофилы, она чувствует на себе взгляд агента. Затем устанавливает розу в центр композиции.
— С розой ничто не сравнится. Есть в них что-то трогательное.
Анна раскованно улыбается ему. Как здорово общаться с людьми, с которыми тебе хорошо и спокойно. Но в его присутствии она вдруг понимает, что уже довольно давно живет наедине с собой. С приходом агента в ее дом проник внешний мир, сделав ее существование слишком уж реальным.
— Хотите кофе?
— Лучше чаю, если есть.
Он снимает перчатки и кладет их на стул перед собой. Затем садится и принимается разглядывать цветок, который Анна поставила на стол.
— Конечно, есть, — отвечает она. — Я сама пью чай. Терпеть не могу кофе.
— Отлично. — Агент дружески улыбается. — Налейте мне чашечку, если можно.
— Конечно. «Эрл Грей»?
— Да, спасибо.
Агент снова смотрит на цветок.
— Я всегда любил розы. Для мужчины это может показаться странным, но я часто покупаю их для себя. И совершенно этого не стыжусь. Продавщица в цветочном магазине, наверно, считает меня дамским угодником.
— Чего же тут стесняться? Это очень мило.
— Когда у меня в доме роза, я ставлю ее на фортепьяно и постоянно чувствую ее присутствие. Я выключаю телевизор, встаю рядом и любуюсь. Это ли не чудо? И конечно, я не могу не наслаждаться запахом. Да и кто бы мог удержаться? В такие минуты я забываю обо всем на свете. Сентиментально, я знаю. Моя жена любила розы.
Анна не знает, что сказать.
— Сейчас они уже не в моде.
— Нет, неправда.
Он скривил гримасу, как будто дурачась.
— А как насчет кусочка торта?
— С удовольствием. Надеюсь, не обезжиренный с подсластителем? Торты из картона — это для тех, кто не живет, а только притворяется.
Анна смеется:
— Нет, торт настоящий.
Вода в электрическом чайнике закипела, и Анна занялась приготовлениями.
— Как идет продажа недвижимости?
— В последнее время у меня много сделок. Старые дома пользуются спросом. Но кажется, люди сами не знают, чего хотят.
— Как так?
Она достает из серванта чашки и медлит, ожидая ответа, но агент молчит, не сводя глаз с розы.
— Вам тут нравится? — спрашивает он.
Анна оглядывает комнату, собираясь с чувствами для ответа:
— Очень.
— Крадут свет с небес.
Анна улыбается ему, не совсем понимая, что он имеет в виду.
— Так моя мать говорила о больших городах. Они крадут свет с небес.
Анна кивает и наливает чай.
— Поэтому там не видно звезд. Слишком много огней. Знаете, иногда их надо выключать и наслаждаться первозданной темнотой. Звезд вполне достаточно, чтобы светить людям. Для того они и загораются на небе.
— Вы говорите как поэт, а не как агент по продаже недвижимости.
Она ставит две чашки на стол и садится.
— А как должен говорить агент?
— Не знаю. Наверно, как вы. Я не хотела…
