Анна поднимается на второй этаж и проходит по коридору к детской, окна которой выходят к дороге.
Когда девочки не оказалось в машине, полицейские, похоже, усомнились в твердости ее рассудка, хотя они осмотрели окрестности здания и заполнили отчет о происшествии. Самым неприятным для нее стал вопрос, почему она не привезла девочку сразу. Ответа на этот вопрос у нее не было. Ей показалось, ребенок нуждается в защите, — вот единственное, что ей удалось из себя выдавить. Полицейские сразу стали интересоваться, кто угрожает ребенку, но она больше ничего сказать не смогла.
— Кто-то ее бросил, — выпалила Анна, впившись глазами в офицера, которого она считала отцом малышки.
Полицейские внимательно слушали, и Анна подробно описала внешность девочки.
Лепестки и стебли по-прежнему красуются на стене в детской, когда Анна смотрит туда через открытую дверь. Эти рисунки так совершенны, что, глядя на них, она качает головой и думает про сарай. Она собиралась покрасить его сразу же, как переедет в дом, но оказалось, что работы там очень много. Надо его утеплить и провести электропроводку. Анна решает вызвать кого-нибудь, кто посмотрит и составит смету. Агент по продаже недвижимости наверняка знает каких-нибудь мастеров. Но она сможет себе это позволить, только если ей удастся продать несколько картин.
Три дня назад Анна установила свой мольберт, холст и краски в третьей спальне, окно которой смотрит на сарай. В самом центре розы телесного цвета, над которой она последнее время работала, она поместила лепестки, повторяющие по форме здание сарая — складчатые перекрывающиеся дуги, образующие крышу, и шелковистые изгибы, обрамляющие стены. На другой картине была изображена огромная стая рыб, у которых вместо голов были сияющие бутоны красных роз.
Все это время, что Анна работала над картинами, не было ни единого телефонного звонка. Ни от адвоката, ни от Кевина. И агент по продаже недвижимости больше не заходил. Анна боится, что обошлась с ним грубо, и думает, не позвонить ли ему, чтобы извиниться. И еще она уже не первый день размышляет, не позвонить ли ей Кевину и договориться о примирении. Она, как ее мать, всегда старалась избегать ссор. Она не желает Кевину зла. Если он не хочет иметь с ней ничего общего, ее это вполне устроит. Ей сейчас нужно лишь одно: чтобы ее оставили в покое. Если надо подписать какие-то бумаги — она согласна. Она готова на все, только чтобы избежать угрозы суда и сохранить то блаженное чувство, что охватывает ее при мысли о будущем ребенке.
Не отрывая взгляда от рисунков, Анна проходит в мастерскую. Окно обрамляет открывающийся из него вид с сараем в центре. Анна пытается сосредоточиться, чтобы нанести на холст несколько точных линий, но воспоминания о полицейских все время ее отвлекают. В ее воображении мысли о ребенке вытесняются размышлениями о том, что сейчас какая-то семья осматривает дом по соседству. Она уже не может думать ни о чем другом.
Анна откладывает кисть, спускается вниз и надевает пальто. Выйдя из дома, она садится в машину и едет к ближайшему дому. Остановившись, она видит припаркованную у дома машину такой же марки и цвета, что у нее. Это зрелище вызывает у нее улыбку. Если в Сент-Джонсе ей навстречу попадалась такая же машина, то довольно часто ехавшие в ней незнакомые люди приветственно махали ей рукой. Это было приятно, и она махала им в ответ, чувствуя свою с ними связь.
Анна подъезжает к обочине так, чтобы было видно дом, и останавливается. В ту же минуту дверца водителя распахивается, и оттуда выбирается женщина. Она тут же открывает заднюю дверь с той же стороны и протягивает руку вперед.
Наружу показались розовые сапожки, и Анна чувствует, как мурашки побежали у нее по спине. Мать ждет, пока ребенок встанет на ноги, потом бережно отводит ее в сторону и запирает машину. Девочка стоит на месте, лицом к деревьям, а не к дому. Похоже, она не знает, где находится. Она стоит смирно, ожидая указаний. На вид она того же возраста, что первая. Однако у этой длинные черные или каштановые волосы.
Мать медленно идет впереди, ведя девочку, которая ступает осторожно, как слепая.
Анна наклоняется поближе к пассажирскому окну, чтобы лучше видеть. На ее глазах мать и дочь подходят к двери и исчезают в доме.
Через некоторое время мать выходит. Она не оглядывается по сторонам и сразу идет к машине. Заведя мотор, она сидит, словно в прострации, а потом уезжает одна, без девочки.
В ту ночь Анна просыпается каждый раз, как ей случится перевернуться с боку на бок. Набухшая грудь и болезненные ощущения в сосках не дают ей уснуть.
Каждый раз при пробуждении в памяти всплывают женщина и маленькая девочка, заходящие в дом. Мать оставляет ребенка одного и проезжает мимо Анны, даже не посмотрев в ее сторону. Анна записывает номер машины и затем подъезжает к дому, чтобы забрать девочку. Дверь заперта, изнутри не доносится ни звука. Анна отчаянно стучит в дверь. Ей страшно, не случилось ли с ребенком чего-нибудь плохого.
На стук никто не вышел, и Анна бегом вернулась к машине, чтобы вызвать полицию, но остановилась. Может, она напрасно поднимает панику? Вполне возможно, что девочка была в машине вместе с матерью, просто она села со стороны пассажирского сиденья и Анна ее не заметила.
Лежа в постели, Анна раздумывает, где может быть отец ребенка. Это напоминает ей о Кевине, и слезы подступают к горлу. Ведь им было хорошо вместе. Ей казалось, что они так хорошо подходят друг другу. Беременность все изменила. Вместо того чтобы сделать их ближе, как это предназначено природой, она превратила их во врагов. Неужели это конец их отношений? Если дело дойдет до суда, то все мосты между ними будут сожжены, но у нее по-прежнему теплится надежда, что Кевин заберет свой иск. Быть может, он уже сейчас о нем жалеет.
Переехав в новый дом, Анна ни разу не чувствовала себя одинокой, но сегодня ночью ею овладела тоска. Она прикасается к животу, водит по нему рукой, и это движение успокаивает ее. В полудреме Анна ощущает нежные прикосновения, как будто маленькие ручки ощупывают ее тело, изучая его.
— Анна?
Голос доносится до нее сквозь сон. Он звучит издалека, как скрип половиц или шум ветра. Анна просыпается. Теперь она лежит затаив дыхание, прислушиваясь.
— Анна?
Тоненький, далекий голосок.
Рывком она отбрасывает одеяло и сбегает вниз, чтобы выглянуть в окно входной двери. Она ожидает увидеть там рыжеволосую девочку. Ее присутствие станет подтверждением, что она не повредилась рассудком.
Маленькое личико смотрит на нее прямо из-за двери. Но это не та рыженькая девочка. Это другая, с темными волосами. Ее губы шевелятся, и она произносит:
— Анна?
Голос из-за двери звучит приглушенно.
Анна распахивает дверь, оглядываясь в поисках машины. Но никакой машины не видно. Она прислушивается, а в это время по обе стороны головы эмбриона появляются маленькие вздутия — будущие ушные раковины. Присев на корточки, Анна смотрит на лицо девочки. Слепые глаза ребенка широко распахнуты. Анну захлестывает бессильный гнев.
— Анна?
— Да.
Девочка улыбается.
— Я потерялась, Анна.
— Не бойся. Я знаю, где ты живешь.
— Я потерялась.
— Не стой на холоде. Заходи.
Она берет в руки холодные ладошки девочки и аккуратно переводит ее через порог.
— Где твоя мама?
— Не знаю.
— Сейчас я возьму пальто и отвезу тебя домой.
