— Она твоя дочь, Грей.

— Она пошла в мать. Челси была умной и талантливой.

— И ты тоже. — Произнеся эти слова, она увидела, каким отстраненным стало выражение его лица. — Это правда, — настаивала Холли. — Ты такой же умный, как Челси и твои дети. У тебя просто отсутствуют определенные навыки, вот и все, и я думаю, что смогу тебе помочь.

Он со стоном поднялся. Холли тоже вскочила:

— Мне не хочется, чтобы ты снова уклонялся от разговора.

Он бросил на нее пронзительный, почти ядовитый взгляд.

Холли продолжала стоять на своем:

— Ты выучил пьесу и завтра сыграешь ее по памяти, сорвав овацию. Но что потом?

— Я справлюсь.

— Да, ты справишься. Тебе это очень хорошо удавалось в течение длительного времени, но будет гораздо лучше, если ты научишься читать и писать. — Вот. Она озвучила суровую правду.

Грей издал ужасный стон, будто испытывая сильную боль. Его лицо исказилось от страданий, и Холли показалось, что ее сердце остановилось. Слезы, которые она едва сдерживала, потекли по щекам. Резко смахнув их, она коснулась рукой Грея.

— Почему бы нам не поговорить об этом? — мягко сказала она.

Он ответил ей шумным вздохом.

Но Холли не была готова сдаться.

— Думаю, что-то случилось, когда ты был маленьким. Можешь мне рассказать?

Он покачал головой:

— Какой в этом смысл?

— Это может быть важно. Я знаю, ты умный и очень способный, а значит, причина твоего неумения читать исключительно эмоциональная. Ты когда-нибудь говорил об этом кому-нибудь?

— Нет.

— Даже Челси?

Он покачал головой.

Холли не удивилась его ответу. Она часто подозревала, что ее кузина влюбилась во внешнюю красоту Грея, но до его переживаний ей не было дела. Грей жил с таким тяжким бременем на душе слишком долго.

— Думаю, разговор на эту тему тебе поможет.

— Разговор? Ты хочешь, чтобы я лежал на диване и рассказывал о своем детстве? — Он посмотрел на нее, упрямо выпятив подбородок.

Холли затаила дыхание и стала ждать. Затем, к собственному облегчению, увидела его едва заметную улыбку.

— Хорошо, доктор О'Мара. Я попробую.

Грей в действительности не стал ложиться на диван, но они оба удобно расположились на диване. Он налил себе и Холли виски, но она не стала пить, а просто поигрывала бокалом.

Грей отпил из бокала:

— Ладно, с чего я должен начать?

— Кто-нибудь когда-нибудь учил тебя читать?

Грей вздохнул:

— Моя мать пыталась.

Холли вспомнила женщину, встреченную в аэропорту Сиднея.

— Она жила с тобой здесь на ранчо?

— Да. У нас были уроки, если это можно назвать уроками. Они проходили в этом кабинете, — сказал Грей. — Я любил свою мать, но я ненавидел уроки чтения.

— Почему?

— Я знал, они были для нее рутинной обязанностью, и она всегда была нетерпеливой. Я паниковал, очень старался, чтобы доставить ей удовольствие. Но читал я медленно, она разочаровывалась и в конечном счете начинала плакать. — Грей допил виски и отставил бокал в сторону. — Усугубляло ситуацию то, что моя мать ненавидела жизнь на ранчо. Она и мой отец почти все время ужасно ругались. Им было суждено развестись, хотя я этого не понимал. Затем мое чтение, вернее, мое неумение читать стало причиной их ссор. Мать обвиняла отца. Он обвинял ее.

— Они ссорились из-за твоего чтения в твоем присутствии?

— Иногда, — сказал он мрачно. — Но даже когда они находились за закрытыми дверями, я слышал их разговоры на повышенных тонах. Я чувствовал себя ужасно виноватым. Я был причиной всех несчастий своих родителей. Если бы я умел читать, они снова любили бы друг друга, у них все было бы хорошо. — Он встал, чтобы налить себе еще виски, потом передумал и снова сел рядом с Холли.

— Ты можешь взять мой. — Холли протянула ему бокал. — Я сделала всего несколько глотков.

Грей взял у нее бокал.

— Итак, твое неумение читать связано с эмоциональными проблемами.

— Я и писал тоже плохо. Скандал разразился как раз перед тем, как моя мать уехала с ранчо. Я хотел попросить ее остаться и подумал, что, если напишу ей письмо и расскажу, как сильно я ее люблю, она останется. — Он горько рассмеялся, но Холли услышала в его тоне ужасные страдания. — Письмо должно было стать для нее прекрасным сюрпризом, — продолжал Грей. — Я сунул его под дверь ее спальни. Это была худшая ошибка в моей жизни. Мои родители ужасно переругались из-за моей орфографии. — Резко откинувшись на подушки, он закрыл глаза. — Они кричали, и я слышал каждое слово. Мать говорила, что я безнадежен, необучаем, что я ее позорю.

Холли вздрогнула, не понимая, как родители Грея не догадались, что письмо было написано мальчиком от чистого сердца.

— Твой отец заступился за тебя?

Грей покачал головой:

— Это была другая сторона проблемы. Мой старик никогда не верил в важность образования. Он был не слишком образован, как и большинство его товарищей, и считал, что с ними все в порядке. Кому нужен этот чертов Шекспир или энциклопедии? Книги не могут помочь человеку поймать дикого быка или соорудить проволочные ограждения.

Холли кивнула, представив себе упрямого, необразованного скотовода, женившегося на горожанке. В следующем поколении история повторилась — Грей женился на Челси.

— Твоя мать уехала? — спросила она.

Грей снова глубоко вздохнул.

— Это произошло несколько дней спустя. Она покинула нас и уехала жить в Сидней, а вскоре нашла нового мужа — предпринимателя по строительству частных домов. Их сын ходил в лучшие школы, и теперь он известный банкир.

— А ты остался здесь с отцом?

Он кивнул:

— С тех пор я получал исключительно практическое образование.

— Ты хочешь сказать, что не получил школьного образования?

— К тому времени, когда я понял, что мне не хватает знаний, я был уже слишком взрослым, чтобы в этом признаваться. — Он пожал плечами. — Но я справился.

— Ты блестяще справлялся.

— Я уверен, что умею написать свое имя и заполнить необходимый документ. Но в моей работе мне никогда не требовалось умение читать. — Он нахмурился, держа бокал в руках.

— Полагаю, Анне и Джошу не нужно знать об отсутствии у тебя школьного образования.

Он уставился на бокал, потом отставил его в сторону и очень тихо произнес:

— Я больше не могу скрывать это от них. И я уверен, мне уже слишком поздно начинать учиться.

— Я так не думаю. — Холли говорила так же тихо, как он. Затем, не сдержавшись, она наклонилась и поцеловала его в щеку. — На самом деле... Я совершенно уверена в том, что не слишком поздно.

Их лица разделяло несколько дюймов. Она видела каждую его ресницу и крошечные озорные искорки