Разве мать твоя такой же Свой девичник провела? Рябоватый, непригожий, Нелюбимый у стола С ней сидел, а гости хмуро Веселились за столом. Нелюбезно и понуро Мать сидела с женихом. Побледнела, брови строже, – От любимого ушла! Разве мать твоя такой же Свой девичник провела? Пели грустные подруги, Провожая под венец. Не жалела рук упругих, Не щадила женских сил. Годы шли, а молодец – Первый пьяница в округе – Был по-прежнему не мил. Изнывала на работе. Мужа взяли на войну. О солдатке не заботясь, Все оставили одну. И пошла, пошла за плугом, – Тут и пахарь, тут и жнец… Пели грустные подруги, Провожая под венец… Разве мать твоя такой же Свой девичник провела? Бродит кровь под нежной кожей, Говорлива, весела. Ты, наставница коровья, Пышешь счастьем и здоровьем! Растолкала жениха, Подвела к зеленым веткам, Где горлана-петуха Слышно со двора соседки. – Скоро вечер, – говорит, – Посмотри, как сердце бьется, Плещут ведра по колодцам, Май на улицах шумит. Дай мне руку, мой любимый, Дай мне руку навсегда, Чтобы не было печали, Чтоб мы лет не замечали, Не боялись бы труда! Дай мне руку, мой любимый, Дай мне руку навсегда!
* * *
Человек чудесней звезд устроен. Лесоруб, охотник, лекарь, воин – Всюду он, везде его следы. Захотел – отчаливает в море, Пожелал – тропу в сосновом боре Прорубил сквозь хвойные ряды. Или в небе, или под водою Держит путь, любуется звездою, Загоревшейся на дне морском. Бородатый или безбородый, Он знаком с бессмертною природой – С каждой складкой, с каждым стебельком. Через век, а может быть, и раньше, Овладев землею-великаншей, Заселив сполна материки, От земли, от городов свободных Он отправит вестников народных (Так с Колумбом плыли моряки)
