Зарозовевшее плечо, Перебежав наискосок. На занавеске – тень куста. Жасмином в форточку несет. Какая лень и теплота! Тебе всего двадцатый год. В твоих глазах лучистый час Наполнил золотом зрачки, А кровь бежит, разгорячась, В твои прозрачные виски. Каким языческим теплом, Какой счастливой полнотой Ты налилась за полотном Твоей сорочки кружевной! С каким внимательным лицом, Жизнь безотчетно полюбя, Дыша жасминовой пыльцой, Ты молча слушаешь себя! И как тебя еще не сжег Палящий шум в твоей крови! Ты в девятнадцать лет – цветок, Которым дышат соловьи.
ПЕРВЫЙ МОРОЗ
Раскурился, прошелся по лужам и кладкам Дров, разлегся в ветвях над крыльцом, На репьях и дворе, где замерзшая кадка В солнце кажется нам леденцом. Первый снег и мороз. День светлее и чище, Чем вчера. Неожиданно, вдруг Он синицей в открытую форточку свищет И качает серебряный сук. Тишина воскрешает забытое детство. Пусть в углах на душе еще хлам, Нынче радость светлей от такого соседства И метлою грозится углам.
ПОСЛЕ ЛИВНЯ
Сквозь ставни, в щели – елкой, Сиренью и малиной – Несчитанный, без толку Льет запах за гардины. В ночной и смутной спальне, Когда замолкнул ливень, Углы и умывальник Темней и молчаливей. Не спится. Невозможно Заснуть, когда чернильный Сад в щель неосторожно Дохнет зеркальной пылью, Когда свистит по вьюшкам, Когда в свинцовом свете Бежит через подушки Росистый острый ветер.
