— Давайте-ка все-таки будем точны. Интересно, что вы называете промахом? А то, боюсь, мы с вами имеем в виду совершенно разные вещи.

Вопрос показался глупым. Все же, чуть призадумавшись, Еремеев наконец сформулировал более или менее приемлемое определение:

— Промахом, если вам угодно, я называю непопадание в намеченную цель.

— Вот-вот, совершенно исчерпывающе, — охотно согласился Небрат. — Но кто же вам сказал, что этой намеченной целью были именно вы? Не станете же вы, надеюсь, утверждать, что стрелок вовсе ни во что не попал?

— Если вы имеете в виду старый монитор, которому и цена-то в базарный день… — начал было Еремеев, и снова детектив его перебил:

— Эта цена может быть в равной степени как ничтожной, так и огромной, — сказал он. — Все зависит от того, что было на экране в то мгновение, когда произошел выстрел.

До Еремеева наконец стало доходить. Почему он сразу не рассказал об этом сыскарю?!

— Да, да! — воскликнул он. — Там был сайт! Крайне любопытный сайт! Я неожиданно нашел его в интернете еще вчера! Сайт назывался 'Исчезновения'! Как раз о людях, пропавших за последнее время при загадочных обстоятельствах. Я подумал, что, быть может, и наш случай…

В глазах у детектива обозначился живой интерес. Он даже не дал Еремееву договорить.

— Экий вы, Дмитрий Вадимович! Что ж вы про такое молчали-то?..

С этими словами он поспешно выбежал в прихожую и принес оттуда небольшую изящную кожаную сумку. В сумке оказался отличный, явно очень дорогой японский ноутбук. Небрат быстро достал его, подключил к интернету и, спросив:

— Как вы сказали? 'Исчезновения'?… — быстро зашелестел пухленькими пальчиками по клавиатуре.

Наконец на экране появилась надпись. И тут они лишь переглянулись молча. Потому что эта надпись была:

«Г-н Еремеев.

Простите великодушно за испорченный монитор.

Г-ну Небрату мои наилучшие пожелания.

В. О.»

В сердцах Небрат отключил ноутбук.

— Черт! — с досадой проговорил он. — Успел-таки, мерзавец!

Еремеев не понял:

— Что успел?

— Не дать вам вступить в контакт — вот что! — зло отозвался сыщик. — Для того он, мерзавец, и по монитору стрелял!.. Он еще и не на такое способен!

— Да кто, кто он?! — не выдержал Еремеев.

Детектив буркнул:

— Вольный охотник… Впрочем, не знаю…

— Что еще за вольный охотник?

— Да так… — отмахнулся Небрат. — Просто буквы эти — 'В. О.' — нечаянно сложились… — и, явно не желая больше продолжать эту тему, насел: — Давайте-ка вспомните хорошенько, что было на мониторе в момент выстрела.

— Послание… Обращенное ко мне лично…

Небрат, позабыв о всяких приличиях, гаркнул на него, как гестаповец на допросе:

— Ну! Жилы из вас тянуть?!

Вдруг такой напор Еремеев ощутил в этом невзрачном человечке, что лишь удивился, но даже не нашел в себе сил его как следует осадить. Пробормотал, как школьник, слабо выучивший урок:

— Это было приглашение… Меня там приглашали…

— Черт вас возьми! — взвился опять сыщик. — Если приглашение — то ясно, что приглашали! Что за лепет! Вы же писатель, по-моему. Куда, куда приглашали?! Извольте говорить, а не мычать!

По-прежнему Еремеев чувствовал себя нерадивым учеником, из которого на уроке ненавистной ему химии учитель выжимает хиленькую троечку. И слова он стал из себя выдавливать примерно такие же, как тогда, в детстве:

— Я не успел прочитать… То есть успел, но не запомнил… Там еще адрес был… Номер-то дома я запомнил — кажется, семь…

— Кажется, или точно?

— Да, точно, точно семь!

— А улица?

— А вот улица… Какая-то, по-моему, на букву не то 'Ш', не то 'Щ'… Я про такую и не слыхал… Что-то такое 'Щи…', 'Ще…'

— Щелковская? — подсказал Небрат. — Или, может, Щукинская?

— Нет, и Щелковскую, и Щукинскую я знаю… Скорее все-таки — 'Щи…'

— Щипок?

— Что?

— Щипок. Улица такая в Москве есть, в районе Серпуховки.

— А-а… Нет, не Щипок, подлиннее название. По-моему, оно как-то с техникой связано… — И тут в озарении хлопнул себя по лбу: — Конечно! Вспомнил!

— Ну — и?..

Однако Еремеев, не отвечая сыщику, стал торопливо переодеваться.

— Мы куда-то собираемся? — спросил тот.

— Я кое-куда собираюсь, — сделав ударение на этом 'я', отозвался Еремеев из прихожей, где в данную минуту зашнуровывал ботинки. — Вас, насколько я помню, туда не приглашали. — Теперь хотелось отплатить незнамо что возомнившему о себе сыщику за его недавний гестаповский тон.

Небрат с упакованным в сумку ноутбуком уже стоял тоже в прихожей и терпеливо дожидался, пока он завяжет шнурки. Затем сказал:

— Улицу, между прочим, вы мне так и не потрудились назвать.

— Вы на редкость наблюдательны, — съехидничал Еремеев. — Да, не назвал. Поскольку (уж не взыщите) еду туда один. И не вижу, право, никакой нужды в вашем сопровождении.

Сыскарь нахмурился:

— Вы полагаете, я вот так вот просто отпущу вас туда одного? Тем более в вашем нынешнем состоянии!

Состояние и впрямь оставляло желать лучшего. Ах, Гоня, Гоня, и надо было ему вчера за третьей бутылкой бегать!.. Однако Еремеев, поднявшись с табурета, ответствовал, что он, будучи свободным человеком в свободной стране…

— Да, да, разумеется, — неожиданно миролюбиво кивнул Небрат и вдруг — то ли впрямь, то ли Еремееву это лишь померещилось — сделал совершенно неуловимое движение рукой.

Что это было? Короткий удар под дых или просто у Еремеева от общего нездоровья само по себе на миг отнялось дыхание?..

Снова обрел его только когда вместе с сыщиком стояли уже по другую сторону двери и Небрат, заботливо придерживая Еремеева, чтобы тот не упал, по-отечески приговаривал:

— Вот так, осторожненько. Вам сейчас резких движений — ни-ни… Дверь-то, дверь заприте как следует, на оба замка.

Еремеев между тем думал: так был все же удар или удара не было? Но так и не сумев дать себе окончательный ответ на этот оказавшийся далеко не простым вопрос, в конце концов решил для себя — с одной стороны считать, что не было никакого удара, примерещилось, в противном случае следовало бы как-то на сие отреагировать, а он не знал как; с другой же стороны, держаться с этим непонятным человеком поосторожнее и не предпринимать против него более никаких демаршей.

Пухлая на вид ручка сыщика теперь держала его локоть твердо, как каменная.

— Осторожненько, не споткнитесь. Еще вот ступенечка, осторожненько, — не уставал приговаривать