отчетливее вспоминала грохот ружейного выстрела в жаркий солнечный день. Едкий запах дыма, повисший в воздухе. Крики. Кровь повсюду. Тело дяди, распластавшееся на тротуаре. И ее маленький кузен Пит рядом.

Стук в дверь напугал ее. Она подошла и глянула в глазок. Там стоял Дэн. Гадая, кто с ним… рядом стоял высокий, широкоплечий мужчина с глубоким порезом под глазом и синяком на правой скуле. Трев!

— Впусти нас, Джен. — Его низкий голос прозвучал неестественно хрипло. Он выглядел плохо — заросший щетиной, усталый, в шрамах… Отца не было.

— Дженни, — Дэн взял ее за руку, — мы проверили мистера Монтгомери и убедились, что…

— Не было необходимости проверять мистера Монтгомери, — отозвалась она, не в силах совладать со своей злостью, — он не представляет угрозы, мой отец не должен был втягивать его в эти разборки. — Она перевела сердитый взгляд на Трева, хотя продолжала разговаривать с Дэном. — Конечно, Трев сам виноват: приехал ко мне домой, расспрашивал хозяйку, сказал, что он мой муж. Ты должен был сидеть дома, держать рот на замке и заниматься своим делом!

— Я бы так и поступил, но зачем ты, голубушка, угнала мою машину, — вставил Трев, не отрывая от нее взгляда, — зачем ты уехала, не сказав даже «до свидания» или… «прощай, опять прощай»?

— Мы сказали все, что надо было сказать.

— Нет, говорила только ты.

— Ладно, — вклинился в их перебранку Дэн, решительно хлопнув в ладоши. — Мне все ясно. Продолжайте вашу баталию дальше, а я пошел. — Но, подойдя к двери, он остановился и задумчиво сказал: — Теперь я понимаю, почему ты ни с кем не встречалась все семь лет, которые я тебя знаю.

— Джен! — Трев подошел сзади, такой большой, сильный и теплый, своим мужским запахом пробуждая пьянящие воспоминания. — Не старайся так упорно оттолкнуть меня. Ничего не выйдет. Я иду в Программу с тобой.

— В Программу со мной? — Она не могла поверить. Разве он не слушал, когда она сказала, что не любит его? Разве он не чувствует себя использованным и оскорбленным? Или его решение не связано с их личными отношениями, просто он осознал опасность, которой подвергся, и считает, что нужно скрываться, чтобы выжить?

Она энергично затрясла головой.

— Нет. Нет! Уверена, в этом нет необходимости. Я… я нашла решение. Ты начнешь с кем-нибудь встречаться, Трев. Самое лучшее, если бы ты снова женился. Тогда, если враги моего отца обнаружат, что мы когда-то были женаты, они подумают, что я ушла из твоей жизни и ты не имеешь никакого отношения ни ко мне, ни к моему отцу.

— Да, это замечательный план, Джен. Есть только одна проблема. — Он обхватил руками ее затянутые в джинсы бедра и медленно, но настойчиво притягивал ее к себе до тех пор, пока она уже не могла избежать его взгляда. — Мне никто не нужен, кроме тебя, — прошептал он горячо. — Ты меня слышишь, Джен? Ты нужна мне.

Дженифер отвернулась от него.

— Ты не понимаешь, что говоришь. И ничего не знаешь о Программе. Если ты войдешь в нее, тебе придется оставить всех — Бэбз, Веронику, Сэмми, Кристофера. Ты никогда их не увидишь.

— Это очень грустно. Но, думаю, они прекрасно обойдутся без меня, а я без тебя не обойдусь, Джен. И не говори мне, что ты этого не хочешь. Я знаю, что хочешь.

— Тебе придется оставить свою собственность и бизнес. Придется начать все заново в какой-то новой области, — выдала она последний аргумент.

— Я ничего не боюсь. Если понадобится — начну все сначала, уже вместе с тобой, и справимся. Разве не так?

Дженифер в отчаянии покачала головой, не давая ему вымолвить ни слова.

— Если ты пойдешь в Программу, то только без меня. Мы знали друг друга каких-то шесть месяцев, и семь лет назад! Мы практически чужие.

— Но я же узнал тебя, несмотря на то, что ты сделала все, чтобы изменить внешность? У тебя другое лицо, другая одежда, — продолжал он. — Изменилась манера говорить, цвет волос. Но то, как ты смеешься, смешишь меня, поддразниваешь, и краснеешь, и целуешься, и занимаешься любовью… и твое отношение ко мне и моей семье — это осталось прежним. — Даже когда разум говорил мне, что я ошибаюсь, — прошептал он, — сердцем я знал, что ты принадлежишь мне. Я узнал тебя, Джен. Ты пришла в мой номер и занималась со мной любовью. Ты жила в моем доме, спала в моей постели. И все это стало возможным благодаря твоему переезду в Санрайз. Почему из всех мест на земле ты выбрала именно Санрайз?

— Потому что я… мне он нравится. Это красивое, спокойное и необычное место.

— И мы мечтали построить там свой дом. Признаешься ты себе или нет, но в глубине души ты верила, что когда-нибудь и я перееду в Санрайз. А знаешь почему? Отнюдь не из-за красивой природы, Джен. Я мог бы показать тебе сотни живописных местечек на десятках побережий. Я поселился в Санрайзе, чтобы чувствовать близость к тебе. Гулять по берегу, который мы выбрали как наш собственный. Строить дом, который я обещал построить для тебя. — Он решительно покачал головой. — Нет, это не совпадение, что мы снова встретились.

Взяв ее лицо в ладони, он пылко шепнул:

— Я люблю тебя, Джен.

Ее сердце замерло. Эта любовь только погубит его.

— Не бойся любить меня, — попросил он, настойчиво ловя ее взгляд. — Я люблю тебя. Хочу снова жениться на тебе. Я ничего не боюсь.

Дженифер сдалась. Крепко обняв его, прошептала ему в ухо:

— Я боюсь за тебя, потому что люблю тебя, но больше не найду в себе сил покинуть тебя. Знай: я скорее умру, чем позволю, чтобы ты пострадал.

Он застонал и стал целовать ее. Желание охватило их, подобно пожару, но не успели они подойти к софе, как затрезвонил телефон внутренней связи.

— Не отвечай! — выдохнул он.

— Я должна, они подумают, что-то случилось. — И кое-что действительно случилось. Она отдалась его поцелуям, его любви, даже зная, что снова придется его покинуть. Теперь, когда она осознала глубину его любви и готовность пожертвовать всем, боль стала мучительней, чем когда-либо. Прокашлявшись, чтобы привести в порядок голос, она потянулась к телефону и нажала кнопку связи. — Д-Да?

— Дженни, у нас тут еще одно… обстоятельство. — По сдержанному тону Дэна было понятно, что это что-то срочное. — Нам надо поговорить. Я сейчас буду.

Едва они с Тревом успели поправить волосы и одежду, появился Дэн. Держа в руках видеокассету, он направился прямо к телевизору.

— Пожалуйста, присядь, — попросил он, вставляя кассету в магнитофон.

Дженифер опустилась на диван рядом с Тревом — ей нужна была его поддержка, чтобы пережить это новое «обстоятельство».

— Я чувствую, что лучший способ сообщить тебе эту новость, — сказал Дэн, — это дать твоему отцу объяснить самому. Он предпочел не говорить тебе лично, но настоял, чтобы я записал это на видео.

— Здравствуй, Принцесса. — Смуглое лицо Вика Палмьери появилось на экране, и его баритон заполнил комнату. — Да, да, я знаю. Ты ужасно злишься, что вынуждена смотреть эту пленку вместо того, чтобы поговорить со мной лично. Успокойся и послушай, что я тебе скажу. Твой муж — неплохой парень. Он держит в доме приличное пиво и отличные сигары. Когда федералы впервые объяснили, почему ты должна идти со мной в Программу, ты сказала мне, что я вырвал у тебя сердце. Ты должна была сказать мне все, Карли. Я понял, что сделал с тобой… Сейчас я собираюсь сделать то, что должен. Я еду домой. Я возвращаюсь обратно в свой город, свой дом.

Дженифер ахнула и попыталась вскочить. Рука Трева удержала ее.

— Не думай, что я делаю это только из-за тебя, — продолжал ее отец. — Мне до смерти надоело жить среди чужих людей, которым нет дела до меня. Я, Вик Палмьери, делаю то, что считаю правильным, и не стыжусь этого. Мои враги хотят меня прикончить, пусть попытаются. На моей стороне еще есть люди. У подонка, которого я засадил за решетку, больше врагов, чем союзников. Я готов взять их на службу. Я знаю,