даже публично каялся в прошлых заблуждениях, однако фактически сохранил приверженность фрейдистской доктрине. Согласно его тезисам, утоление половых нужд не должно отвлекать революционный пролетариат от исполнения его исторической миссии, классовые интересы должны преобладать. Соответственно должен осуществляться и половой подбор – исходя из принципов классовой, революционной целесообразности. Причем общество вправе даже вмешаться, если индивид допускает ошибку в своем выборе. Куда уж там Райху с его свободной любовью! Секс, по Залкинду, допустим в умеренных (читай – весьма скромных) количествах в моногамном браке ради того, чтобы дать жизнь новым пахарям и воинам во имя мировой революции.

Так по Залкинду мы и жили 70 лет. Запад встрепенулся раньше – в 60-х. Поколение молодых бунтарей Америки и Европы подняло на щит идеи Райха, воплощение которых в виде секс-шопов и иллюстрированной Кама Сутры докатилось до нас спустя четверть века. Нравится нам это или нет – сексуальная революция свершилась. Правда, до этого социальная революция, совершенная по марксистским заветам, пришла к своему закономерному краху. Понадобилось 70 лет, чтобы осознать: сколько ни пали из Авроры – кто был ничем, так ничем и останется. Еще с полвека, наверное, уйдет на осознание того простого факта, что человеческое счастье достигается не на уровне гениталий. Но об этом со знанием дела напишут уже наши внуки.

Писатель Юрий Поляков с присущим ему остроумием однажды заметил: “Лишь совсем недавно наши соотечественники узнали, что Фрейд – это не бранное слово, а имя великого ученого”. Впрочем, для большинства знакомство с Фрейдом этим и исчерпывается. Некоторые, правда, припомнят “что-то связанное с сексом”. И лишь немногие эрудиты скажут, что с именем Фрейда связан революционный переворот во взглядах на сексуальность. И будут безусловно правы. Ибо революционные идеи Фрейда коренным образом определили мировоззрение нашей эпохи.

Точности ради повторим, что идея сексуальной революции принадлежит не самому Фрейду, а одному из его учеников – австрийскому коммунисту Райху. Правда, сексуальный радикализм Райха равно пришелся не по душе как его товарищам по партии, так и коллегам-психологам: и те, и другие почти одновременно изгнали его из своих рядов. Но это было только начало гонений, итог которым много лет спустя подвел американский суд, отправивший сексуального революционера за решетку, где тот и умер. Стоял, заметьте, 1957 год! В тех же краях примерно в ту же пору толпа ревнителей нравственности низвергла со здания министерства сельского хозяйства обнаженную статую – аллегорию плодородия. Сексуальной революции еще только предстояло разразиться. И она, действительно, через несколько лет потрясла Старый и Новый Свет. О ее теоретике Райхе к тому времени почти все забыли, но имя его учителя продолжает звучать и поныне. Неудивительно, что когда волны сексуальной революции запоздало докатились до наших берегов, символом этого стало почти синхронное появление на прилавках ранее запретного “Плейбоя” и трудов Фрейда.

Полное собрание его сочинений составляет 24 тома, и наивно пытаться их пересказать. Предельно упрощая, идеи Фрейда можно сформулировать так. Сознание – это лишь поверхностный пласт человеческой психики. Корни нашего мироощущения и поведения лежат глубже и недоступны сознанию. В их основе – природное влечение к удовольствию. А поскольку сексуальное удовлетворение – это квинтэссенция удовольствия, то и влечения человека по сути своей сексуальны. Однако суровая общественная мораль ограничивает сексуальность. Вхождение человека в общество – это череда болезненных столкновений с запретами. Ушибы от этих столкновений всю жизнь болят в виде неосознаваемых комплексов и неврозов. И вся душевная жизнь – это сплошное противоречие природных влечений и навязанной извне самоцензуры.

Не вдаваясь в давний спор сторонников и противников Фрейда (и тех, и других всегда было немало: еще при жизни он удостоился мемориальной доски на родном доме и публичного сожжения своих трудов), попробуем взглянуть на проблему с иной стороны. Ибо верно замечено: человек – это то, что с ним происходит. Наши суждения и представления – результат нашего жизненного опыта. А какой же опыт стоит за плечами величайшего теоретика сексуальности? Разобравшись в этом, мы наверное многое поймем, в том числе – и про самих себя.

Зигмунд Фрейд родился в провинциальном городке на окраине Австро-Венгерской империи в 1856 году. Вскоре семья перебралась в Вену, и в 1886 году Фрейд окончил Венский университет. Период его взросления и возмужания пришелся на эпоху, которую принято называть викторианской (по имени королевы Виктории, правившей в ту пору в Англии). А викторианская мораль по сути своей была категорически антисексуальна. Достаточно сказать, что существовал жесткий запрет на наготу, даже в интимных супружеских отношениях. Появление нагой натуры неохотно допускалось на живописном полотне, которое викторианский зритель рассматривал, как наш современник – фотографию лунного пейзажа, то есть как нечто такое, что, конечно, существует в действительности, но что едва ли когда удастся увидеть своими глазами. В викторианской Англии даже было принято на ножки стульев надевать нечто наподобие юбочек во избежание ассоциаций с наготой женской ножки. Современное искусство нередко забывает о таких деталях. Так, в советской экранизации “Анны Карениной” режиссера А. Зархи Анна и Вронский в любовной сцене, пускай и намеком (цезура не дремала!), показаны обнаженными, хотя в ту эпоху подобная сцена была просто немыслима. Авторы английской экранизации “Женщины французского лейтенанта”, действие которой происходит как раз в викторианскую пору, более точны: герой и героиня предаются любви, одетые в ночные рубахи до пят. Теряя в выразительности, кадр выигрывает в достоверности. Сегодня это кажется невероятным, но в то время даже супруги могли за всю жизнь ни разу не увидеть друг друга обнаженными. Сегодня любой подросток знает, что зрительные образы сильно стимулируют эротические чувства. Каково же было викторианским супругам! Не говоря уже о том, что соприкосновение закутанных тел не очень-то возбуждает.

Вообще сексуальность викторианской моралью расценивалась как нечто низменное и постыдное. Удовольствие от секса считалось признаком испорченности, и ни одна порядочная женщина не могла себе позволить к этому стремиться. То, что все- таки можно было себе позволить (в современной сексологии это определяется как диапазон приемлемости), исчерпывалось удручающим минимумом при абсолютной недопустимости каких-либо вариаций поз и ласк. Новаторский для своего времени труд доктора Крафт-Эббинга (кстати, настольная книга Фрейда) мало того, что назывался “Сексуальная психопатия”, но и трактовал ряд проявлений сексуальности, ныне вполне приемлемых и практикуемых в каждой спальне, как грубые извращения. Можно себе представить, сколь скудный сексуальный рацион ожидал молодого Фрейда в супружестве. Судя по всему, только его он и получил.

Здесь уместно заметить, что Фрейд, умевший погружаться в самые интимные тайны людей и пытавшийся узнать о них даже больше, чем люди сами о себе знали, сделал все, чтобы его личная жизнь была окутана завесой тайны. Переписку, касающуюся интимных вопросов, он беспощадно уничтожал. То немногое, что сохранилось, покоится за семью печатями в своеобразном “спецхране” Библиотеки Конгресса США. Тем не менее, по некоторым высказываниям близко знавших его людей можно составить приблизительно представление о его личной жизни.

Однажды Фрейд обмолвился, что впервые влюбился в шестнадцатилетнем возрасте. Гизелла Флюсс надменно отвергла любовь будущего светила, чем, возможно, способствовала вытеснению его грешных мыслей в подсознание. Механизм вытеснения будет детально описан Фрейдом тридцать лет спустя.

Взаимности Фрейду удалось добиться лишь через десять лет. В 26-летнем возрасте он познакомился с Мартой Бернайс (ей был тогда 21 год), которая вскоре согласилась выйти за него замуж. Свадьба состоялась только через четыре года, поскольку мать невесты выдвинула категорическое требование: мужем Марты станет только человек, способный ее обеспечить.

За годы помолвки Зигмунд и Марта виделись редко. Однако, страстно желая близости, Фрейд буквально заваливал невесту письмами: их сохранилось около полутора тысяч. То есть ежедневно жених обращался мысленным взором к невесте. Эти письма, преисполненные трепетной нежности, доносят до нас томление духа молодого Фрейда. Нетрудно догадаться, что имело место и томление плоти. Утолить его Фрейду удалось лишь в тридцатилетнем возрасте.

По замечанию одного из биографов, “Фрейд обладал ненасытным сексуальным аппетитом”. За первые девять лет супружества у Марты и Зигмунда родилось шестеро детей. Но это, вероятно, и было основным итогом сексуальной активности. С рождением последнего ребенка совпала определенная потеря интереса к сексу. Не исключено, что причина кроется в том, что отцу многочисленного семейства приходилось теперь больше задумываться о средствах предохранения, чем о плотских радостях.

В 1907 году в гости к Фрейду приехал его коллега Карл Густав Юнг с женой. Впоследствии он рассказывал: “Когда я прибыл в Вену со счастливой молодой женой, Фрейд пришел повидать нас в гостиницу и принес цветы для Эммы. Он старался быть очень предупредительным и в один из моментов сказал мне: “Я прошу прощения за то, что не могу проявить подлинного гостеприимства. У меня дома нет ничего, кроме старой жены”. Встреча со