Среди ночи Бен неожиданно проснулся. Комнату наполняли прозрачные голубоватые сумерки. Мальчику показалось, будто его лицо овеяло холодом, словно кожи коснулось невидимое дыхание какого-то существа, прятавшегося в темноте. Сноп неверного рассеянного света проникал сквозь узкое прямоугольное окно и рисовал на стенах и потолке зала тысячу пляшущих теней. Протянув руку, Бен взял с прикроватной тумбочки часы и поднес циферблат к полосе лунного света. Стрелки показывали три часа.

Бен вздохнул, почувствовав, что остатки сна необратимо испарились, как капли росы на утреннем солнце. Он подозревал, что на одну ночь Йен заразил его своей бессонницей. Он смежил веки и принялся перебирать в памяти картины недавно закончившегося праздника, надеясь на их благотворное усыпляющее действие. Именно в этот момент он в первый раз услышал необычный звук и привстал, прислушиваясь к странной вибрации, исходившей от шелестевших листьев в саду.

Бен отбросил простыни и медленно приблизился к окну. Он различил слабое позвякивание погашенных фонарей, висевших на ветвях деревьев, и отдаленное эхо, похожее на хор детских голосов, сотен голосов, смеявшихся и говоривших в унисон. Бен прислонился лбом к стеклу и сквозь туман осевшего на его поверхности дыхания мальчик увидел в центре двора неподвижный силуэт худого высокого человека в черной тунике, смотревшего прямо на него. Бен вздрогнул и отступил назад. Вдруг в центре оконного стекла появилась маленькая дырочка, и от нее на глазах мальчика во все стороны поползла сеть трещин, которая разрасталась, оплетая прозрачную поверхность, словно плющ или паутина, сотканная сотней невидимых лап. У Бена волосы на затылке встали дыбом, и дыхание участилось.

Мальчик оглянулся по сторонам. Все его товарищи лежали неподвижно и крепко спали. Вновь послышались отдаленные голоса детей. Тут Бен заметил, что через трещины в стекле в комнату проникает вязкий туман, напоминая сочащийся сквозь шелковую ткань голубоватый дым. Бен снова подошел к окну и попытался рассмотреть, что происходит во дворе. Незнакомец все еще стоял на месте. На сей раз он вскинул руку и помахал Бену, и его длинные тонкие пальцы вспыхнули ярким пламенем. Бен застыл, завороженный, не в силах оторвать взор от этого зрелища. И лишь когда человек повернулся к нему спиной и стал удаляться в темноту, Бен опомнился и выбежал из спальни.

Коридор был пуст и едва освещен газовым фонарем — этот образчик старого оборудования Св. Патрика чудом пережил кампанию по модернизации последних лет. Бен со всех ног бросился вниз по лестнице, промчался по анфиладе столовых и выскочил во двор через боковую дверь приютской кухни — как раз, чтобы увидеть, как темная фигура исчезает в темном переулке, огибавшем здание приюта с тыла. Силуэт незнакомца заволокло плотным туманом, поднимавшимся от решеток канализации. Бен поспешил следом и нырнул в туман.

Он пробежал метров сто по туннелю из холодного клубящегося тумана и оказался на большом пустыре, простиравшемся к северу от приюта Св. Патрика. Он служил свалкой всякого хлама, а также цитаделью для самых обездоленных жителей севера Калькутты, ютившихся в хибарах и шалашах из деревянных обломков и щебня. Бен шел, огибая топкие лужи, которые были на дороге, петлявшей по запутанному лабиринту лачуг из самана, полуобгоревших и необитаемых. Наконец он очутился в том месте, куда Томас Картер настоятельно не рекомендовал им ходить. Детские голоса доносились откуда-то из развалин этого царства грязи и бедности.

Бен шагнул в узкий проход между двумя разрушенными бараками и резко остановился, ибо он нашел то, что искал. Перед ним открылось бескрайнее поле — кладбище старых хибар, сровнявшихся с землей. В центре пустынного пространства, как пар дыхания невидимого в темноте дракона, вилось голубое туманное облако. Оттуда и доносился хор сотен детских голосов. Только Бен больше не слышал смеха и песен — из голубого тумана вырывался страшный крик обезумевших от ужаса детей, оказавшихся в смертельной ловушке. Холодный ветер с силой швырнул мальчика о стену лачуги. В глубине пульсирующего облака родился оглушительный грохот большой стальной машины, от которого содрогнулась земля у него под ногами.

Бен зажмурился и снова открыл глаза, решив, что стал жертвой галлюцинации. Из облака возник поезд из раскаленного металла, объятый пламенем. Мальчик увидел в окнах вагонов искаженные в агонии десятки лиц детей, плененных в стальном корпусе. Пылающие угли разлетались фейерверком в разные стороны. Взгляд Бена скользнул вдоль длинного тела состава и задержался на локомотиве — грандиозном стальном сооружении, которое медленно плавилось, точно брошенная в очаг восковая фигурка. В кабине локомотива, в горниле огня неподвижно застыла фигура человека, которого Бен видел во дворе. Теперь незнакомец радушно раскрывал ему объятия.

Бен почувствовал жар пламени на щеках и зажал руками уши, чтобы заглушить сводящий с ума вой детей. Огненный поезд пересек безлюдную равнину и, к ужасу Бена, во весь опор устремился к приюту Св. Патрика. Поезд летел с безудержной яростью зажигательного снаряда. Бен побежал за ним, уклоняясь от искр и брызг расплавленного железа, дождем поливавших окрестности. Но его ноги не могли угнаться за поездом, который рвался к приюту, увеличивая скорость и окрашивая небо багрянцем на своем пути. Бен остановился и закричал изо всех сил, чтобы предостеречь тех, кто мирно спал в доме, не ведая о надвигающейся катастрофе. Он с отчаянием смотрел, как стремительно сокращалось расстояние между поездом и приютом, и понял, что через несколько мгновений стальное чудовище разнесет здание в пыль и отправит на небеса его обитателей. Бен упал на колени, испустив последний отчаянный вопль, и в бессилии наблюдал, как поезд врывается на задний двор приюта Св. Патрика и неумолимо приближается к толстой стене заднего фасада.

Бен приготовился к худшему, но он и представить не мог, какое зрелище предстанет перед его глазами через десятые доли секунды.

Взбесившийся поезд, окутанный вихрями пламени, врезался в стену, исторгнув феерический фонтан искр. Поезд проскользнул сквозь красный кирпич кладки словно лента дыма, растворяясь в воздухе. С ним исчезли вопли детей и оглушительный рев локомотива.

Через две секунды вновь наступила кромешная тьма. Силуэт приютского здания — целого и невредимого — обозначился на ночном небе в свете далеких огней «белого города» и Майдана, лежавшего в сотнях метров к югу. Туман втянулся в трещины в стене, и вскоре не осталось ни малейших следов драмы, разыгравшейся на глазах Бена. Мальчик медленно подошел к стене и приложил ладонь к неповрежденной поверхности. Электрический разряд ударил ему в руку и сбил с ног. Бен увидел, как на стене проступил черный, дымящийся след его ладони.

Поднявшись с земли, мальчик почувствовал, что сердце его бьется учащенно, а руки дрожат. Он