расстаешься не только с ними, но… и со мной.

- С тобой?!

- Да, сынок! После того, что случилось в шторм, Гилар не преминёт воспользоваться столь удобным случаем, чтобы отомстить мне. И наверняка уже через десять минут о том, что я принял крещение, и не воспрепятствовал тому, чтобы  это сделали другие, будет извещен начальник порта. Это еще полбеды – он тоже мой давний приятель. Самое страшное, что Гилар наверняка доложит об этом и фрументарию.

- Кому?

- Есть такой чин в тайной полиции. Ты думаешь, Гилар рад тому, что спас судно от шторма, а заодно и свою жизнь? Как бы не так! Я давно знаю его: жажда мести в нём – сильней даже жажды жизни! Он не отстанет, не отомстив мне теперь до конца. До самого страшного конца!

- Но, отец!..

- Слушай, и не перебивай. Я принял решение отправить тебя с отцом Нектарием к твоей тете – маминой сестре. К той самой, у которой она гостила здесь, в Александрии.

- А ты?

- А я немедленно отправлюсь к императору и постараюсь открыть ему глаза на христианскую… на нашу, - снова поправился Марцелл, - веру!

- Да он даже не станет слушать тебя!

- Не возражай! Это мой долг. Вот тебе письмо к тете. А это расписка.

- Какая еще расписка?

Крисп взял лист папируса и быстро, благо расписка была написана знакомым отцовским почерком, стал читать:

«Выборным по жертвоприношениям города Рима от сына императорского курьера Марцелла Фортуната, Криспа Фортуната из города Рима, 12-ти лет, дом у подножия Квиринальского холма, справа. Я всю свою жизнь приносил жертвы богам и теперь в вашем присутствии принёс жертву, согласно предписания и вкусил от жертвенного мяса, и прошу вас засвидетельствовать это. Будьте счастливы. Подписал Крисп Фортунат». Далее другими почерками было дописано: «Я, Аврелий Виктор, видел, как ты, вместе с отцом… Я Антоний Секунд, подтверждаю… Я, Корнелий Север, свидетельствую…» И снова – рукой отца: «В первый год императора цезаря Гая Мессия Квинта Траяна Деция Благочестивого Счастливого Августа…»9.

- Отец, нет! Я не могу взять этого! – наконец, осилив расписку, испуганно воскликнул он.

- Я так и знал, что ты откажешь! Но не мог поступить иначе. Я еще не успел укрепиться в вере, как ты, и поэтому прошу: возьми ее, на всякий случай – хотя бы для моего спокойствия… И всё. Да хранят тебя… да хранит тебя Бог - иди!

На мостовую гавани уже спустились купец, философ… и вслед за ними - остальные пассажиры. Давно уже затерялись где-то впереди Сувор со Златой и Младом. Один лишь отец Нектарий стоял на палубе, дожидаясь Криспа. Беспрестанно оглядываясь на закаменевшего Марцелла, он подошел к нему, спустился по трапу и медленно направился с ним по направлению к городу.

«Тень молнии» вскоре затерялось за другими большими судами. Отец Нектарий молчал, словно понимая состояние юноши. А тот, оглянувшись в последний раз, вдруг увидел знакомое лицо идущего за ними Скавра, который, заметив это, поспешил тут же затеряться в шумной и пестрой портовой толпе….

2

- Скавр? – обернувшись, узнал Марцелл своего управляющего.

Огонек небольшого глиняного светильника рванулся и встревоженно затрепетал. На стене скромного номера придорожной гостиницы выросла согнутая тень входящего человека.

- Не успел… -  в отчаянии  прошептал Марцелл. Но это не был фрументарий, пришедший, чтобы взять его по доносу.

За спиной послышалось знакомое покашливание и полузабытые шаги.

- Скавр? – обернувшись, узнал Марцелл своего управляющего.

- Я! – невозмутимо отозвался тот.