Зато Куман, как всегда, был начеку.

- Осторожней, хан! – вскричал он. – Скорее назад!

Белдуз резко дернул поводья. И - обошлось. Задние ноги жеребца успели оттолкнуться от оползневой кручи до того, как она со страшным грохотом рухнула вниз. Только тут Славко понял, какой опасности избежал он сам. У него даже сердце похолодело. Ведь полети хан с такой высоты, то неминуемо потянул бы за собой и его… Первый раз за последние годы Славко вдруг отчетливо понял, что в этой чужой земле, прикованный стальной цепочкой к седлу Белдуза, он ни в чем не мог надеяться на самого себя. Никак не мог помочь себе. Он вспомнил вечерний разговор со Звениславом и второй раз за последние сутки, во весь молчаливый голос, обратился к Богу. На этот раз - спасти и сохранить его в этих чужих краях... И не только его, спохватившись, домыслил он, но и родную матушку, всю Русь!

Тем временем, половцы осторожно подъезжали к краю обрыва, смотрели вниз и качали головами.

Сам Белдуз вел себя так, словно ничего и не произошло. Только смуглое лицо его было сейчас бледным. Почти таким, как его серебряная личина.

Объявив короткий привал, он сел рядом со старым половцем и стал разговаривать с ним. Прямо за ними, тоже отдыхая, стояли их кони…

Славка из-за проклятой цепи вынужден был сесть рядом, и слышал всю их беседу до самого конца. Страшного конца, о котором он не мог подозревать вначале, хотя уже и знал, что нет такого зла, на которое не был бы способен этот безжалостный хан…

Но даже в начале он почувствовал что-то неладное, и на всякий случай притворился, что спит. И слышал только голоса. Постепенно накаляющийся – Белдуза, и все более грустный – Кумана.

- Как ты думаешь, согласится Ороссоба пойти на Русь, пока князья будут заняты осадой Корсуня? – спрашивал Белдуз.

- Мне ли думать за самого старшего хана? Как он решит, так и будет! – покорно отвечал старый половец и, поправляя толстые кожаные ремни, которыми была закреплена большая нагрудная бляха – единственная его защита, вздыхал: - Может ли жалкая дождинка осуждать сбросившую ее на землю тучу?

- Но ведь ты слышал мои планы! Разве они не хорош-ши? Раз-зве они не будут полезны всей Степи?!

- Да, они хороши и полезны. Но разве может младший ослушаться старшего?

- А почему бы и нет?

- Я уважаю обычаи Степи.

- Я тоже ч-чту их. Но кроме них есть еще здравый с-смысл!

- Что ты хочешь этим сказать?

- С-старый хан доживает последние дни.

- Он еще может сесть на коня и повести за собой войско!

- Все равно дни его с-сочтены!

- Дни каждого человека сочтены. Еще с колыбели он делает свой первый шаг к могиле и идет к ней всю свою жизнь…

- Что хочешь с-сказать этим?

- Ничего! Всего лишь только то, что умрет этот хан - на смену ему придет другой, самый старший из вас!

- И… тоже откажет! Разве это с-справедливо?

- Значит, такова будет его воля. Ведь он же – старший хан!

- А если есть другие ханы – молодые, крепкие, более удачливые, чем любящие лиш-шь почет да покой с-старики? Способные не просто сесть на коня и повести войско, а захватить всю Русь, да что там Русь – тот же Корс-сунь, царство ромеев, весь