кивнул и сказал:

            - Так вот, чтобы это было действительно так, унеси все это обратно. Я не хочу отплачивать князю за такое благородство немалыми неприятностями! Узнав про то, что он осмелился вмешаться в суд Божий, такой строгий ревнитель закона, как князь Мстислав Храбрый, может просто-напросто лишить его наследства!

            Горислава замерла с уже протянутой к шнурку с печатью рукой и предложила:

            - Давай хоть тогда помажем ее прямо через полотно!

            - Нет! – тоже решительно отказался князь. - Это сразу будет заметно…

            - Какой же ты у меня упрямый! – вздохнула Горислава.

            Князь Илья виновато пожал плечами и сказал первое, что пришло ему в голову:

            - А может, я просто хочу Божьего суда?

            - Да разве ты не понимаешь, чем он закончится?

            - Конечно - тем, что и заслужил!

            Горислава собрала в узелок горшочки, баночки и с упреком спросила:

            - А обо мне ты подумал?

            - А чего мне о тебе думать? Я и так… никогда не забывал тебя! – с трудом выговаривая слова, проговорил пленник. - Не беспокойся, о твоем возвращении к батюшке я позабочусь даже отсюда!

            - Благодарствую…

            - Да было б за что…

            Они помолчали, словно завороженные, глядя, как догорает свеча. И когда она стала гаснуть, Горислава, вздрогнув, зажгла от нее запасную, лежавшую рядом и искоса посмотрела на следившего за каждым ее движением князя.

            - Ты давеча спрашивал, прощаю ли я тебя? – спросила она и тут же ответила: - Так вот я прощаю тебе, князь. И то, что ты увез меня от батюшки, и, что чуть было не отдал под венец нелюбому. Не бойся, я никогда не стану женой Бориса Давыдовича. И вообще любого другого князя. Я так решила: если с тобой что случится… словом, если тебя больше не будет на белом свете, то… уйду в монастырь. И там буду молиться о твоей душе и оплакивать свою горькую долю… Ну, а теперь, князь… - поднимаясь, вдруг чужим тоном сказала она.

            Пленник поднял глаза и поразился той перемене, которая произошла в ней. Перед ним стояла не любимая, готовая пойти ради него на все, девушка, а воспитанная в строгости и помнившая свое достоинство и честь княжна.

            - Я все простила тебе и… прощай! – сказала она и, не оглядываясь, вышла из поруба.

3

- Нет! – даже не слушая, сразу отказался князь Илья.

            Еще тягостней стало на душе князя Ильи. Холодно. Сиротливо. Одиноко.

            Не с охранником же было говорить ему о своей боли!

            К счастью, почти сразу же после ухода Гориславы, в порубе появился молодой князь. Ладный, красивый, он, подойдя, положил ему на плечо руку и одобрительно кивнул на раскрытое Евангелие.

            - Читаешь? Это хорошо! Значит, сам Бог рядом с тобой! – он посмотрел на удивленно взглянувшего на него князя и пояснил: - Святые отцы пишут, что когда читаешь что-нибудь светское, то словно бы говоришь с тем, кто написал его, а когда Евангелие – то Сам Господь говорит с тобою!

            Он жестом выслал из поруба охранника, и когда тот закрыл за собой дверь, с доброй улыбкой сказал:

            - Я так и знал, что ты откажешься. Просто у нее не было никакой иной надежды, и я не мог отказать ей.

            Князь Илья благодарно