Может, в темноте я пропустил поворот? Мысленно я оглядел дорогу, но не мог припомнить место, где бы она разделялась. С тех пор, как я свернул с главной магистрали, дорога оставалась без развилок. Лишь изредка от нее отделялись проселки, но все под прямым углом или близким к нему.

Пройдя еще одни крутой поворот, я увидел справа группу строений, в одном из окон горел свет. Я убрал ногу с акселератора, решив остановиться и переночевать. Но по какой-то причине, которой я не мог понять, я тут же изменил решение и продолжал ехать. Если понадобится, я всегда смогу вернуться и расспросить о дальнейшем пути. А может, я встречу, еще одну маленькую ферму, где тоже могут ответить на вопросы.

Примерно через милю я действительно увидел такую ферму, с единственным освещенным окном, точно таким же, как и увиденное мной раньше.

На мгновение мое внимание было отвлечено от дороги. А когда я снова взглянул вперед, то увидел, что нечто движется навстречу мне по дороге, на самом конце конуса света от фар. В первое мгновение я застыл, решив, что чувства обманывают меня. Потому что это был динозавр…

Я не очень много знаю о динозаврах и не хочу узнать ничего больше. Однажды, несколько лет назад, я провел летнюю неделю в Монтане с отрядом палеонтологов, которые были несказанно счастливы, откопав то, что они назвали «залежью ископаемых». Они выкопали бог знает какие существа, жившие шестьдесят миллионов лет назад. При мне они откопали почти целый скелет трицератопса, и, хотя там было много останков трицератопсов, все археологи пришли в сильное возбуждение, потому что именно этот чем-то отличался от найденных ранее.

И вот по дороге мне навстречу, не в окаменелом виде, а во плоти, двигался трицератопс. Голова его была опущена, а два больших рога над глазами были направлены прямо на меня. За рогами располагался выпуклый щит. Трицератопс шел упрямо и уже набрал внушительную скорость. Он был так огромен, что, казалось, заполнил собой всю дорогу. Я знал, что он обладает достаточным весом и силой, чтобы превратить мой автомобиль и меня в месиво.

Я просто повернул руль, не представляя, что именно собираюсь делать, но осознав необходимость что-то предпринять. Может, я надеялся съехать с дороги и спуститься вниз, чтобы избежать столкновения, а может, думал, что останется достаточно места, чтобы развернуться и уехать.

Машина действительно развернулась и забуксовала, конус света скользнул по дороге и осветил спутанные ветви кустарника и склон холма. Я больше не видел динозавра, и в любой момент ожидал удара его большой бронированной головы.

Задние колеса, буксуя, провалились в трещину, а дорога была так узка, что передние колеса вздыбились над обочиной, так что машина наклонилась, а я откинулся на сиденье, глядя вверх через ветровое стекло. Мотор заглох. Огоньки приборной доски потускнели, и я сидел склонившись, замерев и ожидая неизбежного толчка.

Потом я передумал. Резко распахнув дверцу, я вывалился наружу и покатился по склону, ударяясь о булыжники и цепляясь за ветви. Я ожидал услышать за собой грохот, но его не последовало.

Какая-то скала задержала меня, и я упал лицом в кусты. На дороге не слышалось ни звука. Это казалось странным: трицератопс при его скорости должен был уже добраться до автомобиля.

Я вышел из кустов и сел на землю рядом с ними. Задние фары машины тускло светились на дороге. Сама же машина оказалась цела — динозавра не было. Но он мог находиться где-то поблизости, я был уверен в этом. Я видел его ясно и ошибиться не мог. Трицератопс мог уйти в темноту и сейчас подбираться ко мне, хотя мысль о том, что огромное чудище будет красться ко мне, казалась мне абсурдной. Он не создан для того, чтобы красться.

Я, дрожа, скорчился за кустом, а за мной над холмами прокатился гром, и в холодном воздухе разлился запах цветущей яблони.

Это невероятно, сказал я себе. Старая добрая психологическая защита пришла ко мне на помощь. Никакого динозавра нет и не может быть, и уж тем более в этих холмах моего детства, в двадцати милях от моей родины — Лоцмана Кноба. Я просто вообразил его себе. Увидел что-то и решил, что это динозавр.

Но действительно помогла мне старая добрая психологическая защита или нет, я чертовски хорошо знал то, что видел. Я до сих пор продолжал мысленно ощущать его огромный выпуклый щит и угольный огонь глаз: не знал, что это такое и как это объяснить. Все же трицератопс на дороге просто невозможен, ведь последний из них вымер миллионы лет назад. Но я не мог и поверить, что его вовсе не было здесь.

Я встал на ноги и осторожно пошел к автомобилю, внимательно выбирая путь среди камней, которые выскальзывали из-под ног. Гром звучал теперь яростнее, холмы на западе на несколько мгновений озарились молнией. Буря быстро приближалась. Автомобиль был зажат посреди дороги, его задние колеса по-прежнему торчали из трещины, передние всего на дюйм или два поднимались над дорогой. Я забрался в машину, погасил фары и включил мотор. Но когда я попытался двинуться вперед, машина не стронулась с места. Задние колеса вращались с воющим звуком, забрасывая крылья автомобиля градом камней и потоками грязи. Я попытался сдать назад, но и из этого ничего не получилось. Очевидно, машина прочно застряла.

Я выключил мотор, вышел и постоял немного, прислушиваясь и пытаясь в перерывах между раскатами грома уловить звуки, которые свидетельствовали бы о присутствии большого животного. Ничего не слышно. Я пошел по дороге мелкими шажками и не чувствовал себя храбрецом, я был готов при малейшем движении во гьме, при слабом звуке повернуть назад и побежать.

Вдруг впереди я увидел дом, который заметил раньше. В одном окне по-прежнему горел свет, но остальные были абсолютно темны. Вспышка молнии на мгновение озарила все голубым светом, и я увидел, что дом маленький и полуразрушенный, прижавшийся к земле, с растрескавшейся дымовой трубой, наклонившейся, словно от ветра. Выше, по холму, за домом, виднелся ветхий сарай, покосившийся и заброшенный стог сена, который высился в углу. А за сараем находился загон, выстроенный из столбов, которые в свете молнии сияли как голые полированные кости. К дому прислонилась большая поленница, а около нее стояла деревянная повозка, задняя часть которой опиралась на доску, лежащую поперек козел.

При очередной вспышке молнии, я узнал это место. Я уже видел его, не именно это место, но подобное. Потому что, когда я был маленьким, в Лоцмане Кнобе было много таких земель (их с трудом можно назвать фермами), где семьи без всякой надежды надрывали себе сердце, бесконечно, год за годом пытаясь добыть пищу для стола и одежду для тела. Такие места были в этой местности двадцать лет назад и все еще существовали здесь, и время ничего не меняло в них. Что бы ни случилось с миром, здесь люди, как я понял, жили так же, как когда-то, много лет назад.

По тропе, освещенной вспышкой молнии, я подошел к дому и остановился перед дверью. Поднявшись по неустойчивым ступеням, я постучал.

Ждать долго не пришлось. Дверь отворилась немедленно, как будто меня ждали.

Человек, открывший дверь, оказался маленьким и седым. На голове у него была шляпа. Желтые зубы крепко сжимали трубку, глаза, глядевшие из-под больших полей шляпы, были бледно-голубыми.

— Входите, — сказал он. — Не стойте здесь с разинутым ртом. Буря вот-вот разразится и вымочит вас.

Я вошел, и он закрыл за мной дверь. Я оказался на кухне. Большая женщина, с непропорционально большим по сравнению с головой телом, одетая в бесформенное платье, стояла у печи, в которой жарко горели дрова. Ее голова была обвязана куском материи. Она готовила еду. Посреди кухни виднелся стол, накрытый зеленой клеенкой. Кухня освещалась керосиновой лампой, стоявшей в центре стола.

— Мне жаль беспокоить вас, — сказал я, — но я застрял на дороге. И мне кажется, я заблудился…

— Дороги здесь запутанные, — согласился мужчина, — для того, кто к ним не привык. Они извиваются, а некоторые из них никуда не ведут. Куда вы направляетесь, незнакомец?

— В Лоцман Кноб.

Он глубокомысленно кивнул:

— Вы не туда свернули.

— Не можете ли вы вывести лошадь и помочь высвободить машину? У нее засели задние колеса. Я