могли. Теперь сражение — единственный способ открыть Дурйодхане глаза на его беззакония.

Вступить в сражение решено после долгих размышлений. Оно — не торопливый выбор, сделанный в припадке гнева. Достойные доверия старейшины, взвесив все „за“ и „против“, пришли к заключению, что придется прибегнуть к оружию. Ты и твои братья поняли и одобрили такое решение. Ты с радостью готовился к битве. Ты был захвачен ею даже более остальных. Как можешь ты теперь поворачивать вспять?

Ты не вступил в войну сразу, ты долго готовился. Вспомни, как ты боролся и голодал, и жил, питаясь лесными кореньями и плодами, чтобы добыть Пашупату астру у Господа Шивы, как ты отправился даже на планету Властелина богов, Индры, с тем чтобы получить небесные стрелы для этого боя.

Я думал, что для злонравной семьи Кауравов настал час заслуженной расплаты, а ты запел эту похоронную песнь! Зачем эти мрачные слова? Какой шастрой предписано такое отношение? Подумай о долге члена касты кшатриев: поддерживать дхарму, защищать справедливость. Ты обладаешь богатством — смелостью, предприимчивостью, стойкостью. Но тобой овладела странная, совсем неуместная отреченность.

Трусость принесет позор тебе и твоим прославленным предкам. Стыдись! Ты навлек бесчестие на сословие кшатриев. Война — прекрасный путь для таких, как ты, путь, ведущий на Небеса. Как сможешь ты избежать позора, покинув поле боя? Своей доблестью ты снискал имя „Виджайа“. Не пятнай славы, заслуженной тобой усилиями всей жизни. Отбрось это лишающее сил заблуждение.

Послушай меня; вспомни сам, что было в Амаравати. Ты отверг предложения небесной танцовщицы, Урваши, и когда она пожелала, по твоей милости, сына, ты отвечал: „Прими меня как своего сына“. Это показало, что ты несравненный герой. Проклятие, наложенное ею на тебя, помогло тебе выдать себя за евнуха при дворе царя Вираты и обучать танцам царевен, не так ли?

Скажи Мне, куда ушел тот героизм? Как малодушие овладело таким храбрецом? Ты пришел ко Мне и потревожил Меня во сне своей просьбой помочь тебе в битве, от которой ты теперь убегаешь. Должен ли Я помогать тебе? Должен ли Я смотреть, как ты спасаешься бегством? Вырви с корнем это заблуждение; преврати этот страх в пепел. Стань героем снова». Так убеждал Арджуну Кришна.

Говоря об этом, Кришна использовал четыре слова: Кашмалам (неведение), Анарйа-джуштам (характер, вредящий божественной природе, существующей в каждом человеке), Асваргйам (качество, уничтожающее божественное в человеке) и Акиртикарам (качество, вызывающее упадок того богатства, что долговременно).

Эти воодушевляющие слова, которые заставили бы кипеть кровь любого кшатрия, оказали огромное воздействие на Арджуну. Окутавшие его густые тучи неведения понемногу стали таять. Тамас, заставивший его забыть истину, был устранен; вернулась раджагуна, и Арджуна нашел слова, чтобы спросить: «Катхам?» (Как?) Это слово говорит о многом. Оно показывает, что Гита разъясняет не только что должно быть сделано, но даже как это необходимо сделать.

Арджуна спрашивает Кришну: «О Мадхусудана! Выслушай мои слова: те, что находятся перед нами в боевом строю, все достойны поклонения. Когда мы потеряли отца, великий Бхишма заботился о нас, воспитывая с детства, он сделал нас теми, кем мы являемся. Для нас он — как отец, старший в нашем роду. А что сказать о Дроне? Он любил меня больше, чем сына, Ашватхаму; я располагал всей его любовью. Он — тот гуру, который, по своей любви сделав меня любимым учеником, превратил меня в такого лучника, каким я стал. Ты хочешь, чтобы я использовал для победы над ним то искусство, которому он учил? Может ли сын Бхараты сделать такое? В бою мы должны убивать наших врагов, не так ли? Можем ли мы сражаться с отцами и учителями, достойными почтения?

Ты говоришь, что Небеса могут быть завоеваны в бою. Я не понимаю, как Небеса могут быть получены убийством этих почтенных гуру. Если бы такая идея возникла, мало бы гуру смогло уцелеть! Что бы Ты ни говорил, позволь мне сказать так: я считаю, что лучше жить подаянием, собираемым у дверей, чем добиваться счастья и власти подобными действиями. Пища, добытая убийством таких людей, смешается с их кровью, и я предпочитаю пропитание, добытое нищенством. Даже если я отброшу все эти сомнения и стану сражаться, как можно рассчитывать на победу? Желая нам победы, как смогу я решиться убить старших и лишиться обоих миров? Если, случайно, они победят, тогда нищенство неминуемо; если же победим мы, это так же плохо, как поражение, ибо что даст победа, если ее цена — гибель родственников и друзей? Мы обретем лишь неутешное горе на всю оставшуюся жизнь, Кришна! Я не могу разрешить такую задачу. Мой разум оставил меня. Мой характер изменился, я не знаю почему. Я не могу различить между правильным и ложным, дхармой и адхармой.

Кровь кшатрия восстает во мне, протестуя, когда ты говоришь так; это заставляет меня вступить в битву. Страх стать убийцей почтенных старейшин удерживает меня. У меня нет сил. Как ты правишь этой колесницей, так же направь и меня, и покажи мне путь. Я не забочусь уже о мирском процветании; я стремлюсь только к духовному совершенству», — сказал он.

С этого момента Кришна становится гуру, а Арджуна — учеником. Арджуна просит о таких отношениях и получает их. Пока Арджуна не принял положение изучающего, его сердце было наполнено эгоизмом и слабостью. Герой превратился в ничтожество. Он занял место, прямо противоположное указываемому Кришной.

Причина всего этого, если вы тщательно изучите ситуацию, — не что иное, как «эго». Према (любовь) — точка зрения Кришны, а бхрама (заблуждение) — Арджуны. Именно поэтому он страдает. Далее он понял, что эгоизм ведет лишь к дальнейшим неведению и замешательству. Он сказал, что он — только орудие в руках Господа. Признание своей ошибки — первое достоинство хорошего ученика; это — начало мудрости. Только неразумные могут думать, что знают всё, и страдать от ужасной болезни — переполненной головы.

Ученику полезнее узнавать свои недостатки с целью их исправления, вместо того, чтобы искать в себе достоинства и восторгаться ими. Поступая так, он сможет быстро продвигаться; им руководит не страх или беспокойство; он может двигаться вперед с верой в Господа, на которого он возложил все свои тяготы. Его ум обретает покой — признак истинного искателя. Арджуна достиг этого, и Кришна сообщает ему (а через него и всему человечеству) учение, дарующее бессмертие.

Для кого излагалась Гита? Подумайте об этом немного. Молоко берут из вымени не для коровы, поскольку коровы не пьют своего молока; Арджуна, теленок, наелся досыта; Кришна всегда удовлетворен и не нуждается ни в чем, не говоря уже о молоке! Ради кого же Упанишады были выдоены Кришной для получения этой Гиты? Кришна говорит, что это сделано для «судхи-джана», людей, обладающих «судхи», разумом, усмиренным благостью, разумом, управляемым добродетелью.

А где излагалось Учение? Между двумя противостоящими армиями! В этом — великое значение Гиты. С одной стороны — силы дхармы, с другой — силы адхармы, с одной стороны — добро, с другой — зло; между двумя этими силами находится Человек, не способный решить, какое направление ему избрать, плачущий в отчаянии. Господь рассказывает Гиту всем таким людям и дарует им свет и отвагу. Не думайте, что горе Арджуны было лишь его делом, его проблемой, не более того. Это проблема общая для всех людей.

Ведь Арджуна хотел от Кришны не Прейас — удовольствий, мирской славы, власти, положения и богатства, а Шрейас — вечной славы, полной Радости. Он говорил: «Прейас доступен человеческому усилию; его можно достичь с помощью человеческой деятельности, кармы. Зачем мне хотеть от Тебя того, что я смогу получить своими силами? Я не так глуп, как все эти люди. Дай мне Шрейас, недоступную для моего усилия. Шрейас — не плод кармы, это — плод Милости!» Так Арджуна поднялся к высотам Шаранагати, полному преданию себя, т. е. состоянию Прапатти.

Многое можно сказать о пути преданности, Шаранагати. Человек жертвует своим достоинством и положением для других людей, для различных жизненных целей: богатства, славы, имущества, роскоши, власти и так далее. Но редко находит он возможность предаться Господу ради Самого Господа! Как он может получить побуждение к этому, стремясь к Адхейе (то, что на основании), а не к Адхаре, Основе