— Надеюсь, это бедное жилище устроит вас, господа. Ванная комната и туалет вон там. — Он показал рукой направление. — Если вам что-нибудь понадобится, дайте, пожалуйста, мне знать. — Поклонившись еще раз и взяв светильник, он торопливо вышел: из прихожей доносились голоса очередных посетителей.

Приняв ванну и переодевшись в удобное кимоно, Сано успокоился в теплой уютной комнате. Опасность показалась далекой, нереальной.

— Я голоден, — объявил Цунэхико и, отдуваясь, устроился на коленях возле жаровни. — Когда будем есть?

Словно в ответ на его вопрос дверь отодвинулась. На коленях вползла служанка. Она поклонилась и передала им подносы. Порции рыбы, риса, овощей и супа внушали уважение. Сано, уставший изучать лица окружающих, порадовался тому, что в трактирах нет общих столовых, гости едят в своих комнатах. Служанка налила чаю и саке и удалилась.

— Совсем неплохо, — констатировал с набитым ртом Цунэхико.

Сано согласно кивнул. Рис благоухает специями, овощи и суп приправлены прекрасным соусом. Похоже, в «Рёкан Горобэй» уплаченные деньги отрабатывают на совесть. Надо не забыть оставить хорошие чаевые. Узел тревоги в душе ослаб, уступив место сильному голоду. Сано съел почти столько же, сколько Цунэхико, оставив для огорченного секретаря лишь порцию моченой редьки.

— Как шумно, — заметил Цунэхико, когда они допивали остатки саке. — Что они там делают?

Он потянулся, чтобы отодвинуть панель окна.

— Не нужно... — Сано взмахнул рукой, пытаясь остановить его.

Цунэхико удивленно обернулся:

— Почему?

Сано опустил руку.

— Нет, ничего. — Ему не хотелось обнаруживать место пребывания, но устоять перед соблазном выглянуть наружу было трудно: может, на этот раз удастся увидеть того, кто за ними следит. — Открывай.

Смех и музыка ворвались в комнату вместе с холодным воздухом. Сано посмотрел на соседние окна. В одном номере веселилась компания самураев. Женщина в ярком кимоно, вероятно, «официантка», играла на самисэне. Какой-то самурай принял шутовскую позу и фальшиво запел. Приятели покатились от хохота. В другом номере два монаха, растягивая слова, читали сутры. В третьем... Сано перевел взгляд. Может, преследователь прячется в саду? Или остановился в трактире неподалеку, готовый утром пуститься по его следу? А может, бродит в потемках за деревней?

Цунэхико зевнул:

— Как я устал.

Сано тоже зевнул. Потребность во сне одолевала страх. Когда появилась служанка, чтобы забрать подносы, Сано попросил ее разложить постели. Та быстро справилась с делом и удалилась. Сано взял меч и надел плащ.

— Пойду подышу свежим воздухом.

«И удостоверюсь, что нам ничто не угрожает», — добавил Сано про себя.

Он обошел двор, затихающий по мере того, как вечеринки заканчивались и гости укладывались спать. Выглянул на опустевшую улицу. У некоторых трактиров и чайных домиков до сих пор горели фонари. Его поприветствовал ночной сторож, молодая копия Горобэя, похоже, сын. «Может, слежка мне только чудится? — подумал Сано. — Или усталость притупила бдительность?»

Он вернулся в номер, запер дверь и окна. Хмуро глянул на хлипкие деревянные защелки. Цунэхико спал, натянув одеяло до кончика носа. Обычное сопение превратилось в размеренное похрапывание. Сано разделся, погасил лампы, лег на матрас и закутался в одеяло. Пока сон потихоньку не сморил его Сано прислушивался к трещотке ночного сторожа, которая словно говорила: «Все спокойно». Рядом с постелью лежал меч. Последним осознанным усилием Сано вынул руку из-под одеяла и извлек длинный клинок из ножен.

В саду «Рёкан Горобэй» наблюдатель притаился за разлапистой сосной. Близилась полночь, лампы в номерах погасли. Кусты и строения чернели по сравнению с гравийными дорожками, тускло отражавшими лунный свет. Ветер раскачивал потушенные бумажные фонари и голые ветви деревьев.

На дорожке раздался хруст шагов, зажелтело пятно света. Возник ночной сторож, через левую руку у него болтался фонарь, в правой руке была зажата трещотка, на поясе висела увесистая деревянная дубинка. Сторож совершал обход, который начался, едва зашло солнце.

Изо рта сторожа поднимались облачка пара. Наблюдатель задержал дыхание. На всякий случай. Вряд ли сторож его заметит: этот круглолицый человек в соломенной шляпе проверял сад через два обхода на третий. Как наблюдатель и предполагал, сторож остановился на краю сада, развернулся и направился к воротам, ведущим на улицу. Наблюдатель ровно задышал. Через минуту пятно света снова замаячило на дорожке.

На сей раз сторож вызвал у наблюдателя прилив гнева. Этот жалкий человек со своей пунктуальностью просто маньяк! Он мешает подобраться к Сано. Что, если не удастся быстро вскрыть дверь? Он заметит нарушителя спокойствия и поднимет трещоткой тревогу. Вся деревня слетится сюда, словно полчище демонов!

Наблюдатель попытался убедить себя подождать до завтра. Куда там! Упрямое желание закончить работу сейчас, нынче ночью, пригвоздило его к месту.

Сторож остановился на краю сада и двинулся в сторону ворот. Незнакомец вышел из-за сосны.

Пальцы сомкнулись вокруг шеи и углубились в мягкую теплую плоть.

Сторож, вскрикнув, выпустил из рук фонарь и трещотку, вцепился в пальцы мужчины, отчаянно стараясь разорвать хватку, задергался.

Наблюдатель в напряжении стиснул зубы. Он почти не ощущал боли от ногтей сторожа, вонзившихся в кожу. Скоро сопротивление стало ослабевать. Сторож уронил руки вдоль тела, дернулся и обмяк. Человек разжал пальцы. Безжизненное тело упало на землю. Наблюдатель спрятал труп в кустах и погасил фонарь.

Больше никто не стоит у него на пути.

С ощущением абсолютной власти мужчина пошел через сад к номеру Сано.

Он снова шагал по вонючим тюремным коридорам. Только вел его не эта, а судья Огю, облаченный в парадные одежды.

Огю остановился в конце коридора и распахнул дверь.

— Идите, ёрики Сано. — Высокий скрипучий голос почти потонул в воплях и стонах заключенных. — Идите и разделите судьбу тех, кто не слушается приказов и не выполняет своих обязанностей!

Сано не хотел идти. Он боялся узнать, что лежит за этой дверью. Но невидимая сила толкала его вперед. Почти плача, он упал на колени перед судьей и простер руки.

— Прошу вас... Не надо...

Огю засмеялся:

— Ну и где ваша самурайская отвага, ёрики Сано?

Сильным пинком он послал Сано в дверь, и тот оказался на четвереньках внутри комнаты. Сано закричал — сначала от изумления, потом от ужаса.

Посреди комнаты стоял стол. Около него Мура и доктор Ито. Мура держит длинное лезвие, нижняя часть лица обмотана белой тряпкой.

Доктор Ито призывно махнул рукой, и тут Сано заметил, что стол пуст. Ждет. Его.

— Нет! — закричал Сано.

Соломенные сандалии не издавали ни звука в отличие от половиц, которые покряхтывали при каждом шаге. Наблюдатель подошел к номеру Сано. Тронул дверь. Заперта. Он вынул из-за пояса кинжал. Просунул между дверью и косяком, надавил на щеколду. Она поддалась со скрипом. Наблюдатель перепугался так, что чуть не выронил кинжал. Застыл, прислушался.