Они приблизились к гаражу из бетона и стали, скрывавшемуся среди пальм и стволов бамбука. Софи успела заметить, что крыша гаража, тоже стальная, выкрашена в зеленый цвет.
Маскировка, подумала она, и у нее засосало под ложечкой. Она внезапно осознала, что все происходящее по-настоящему реально, и вытерла влажные ладони о ткань черных джинсов. Она действительно уезжает. Алонсо действительно остается.
Лон взъерошил ее волосы и заглянул в лицо.
— Софи, я бывал и в худших переделках.
При дневном свете его голубые глаза казались еще более пронзительными. Софи дотронулась до бледного шрама на его щеке.
— Откуда это у тебя?
Губы Лона изогнулись, глаза вспыхнули.
— Это у меня с той ночи, когда я положил брата Вальдеса.
Софи недоверчиво смотрела на него.
— Да какую же жизнь ты вел?
Он поднес ее пальцы к своим губам.
— Нелегкую, но зато я получил немыслимую награду. — Он улыбнулся, и будто ветер сдул налет грусти с его небесных глаз. — Моя награда — ты. И знай, я не соглашусь тебя потерять после всего, через что мы прошли.
Двери гаража раздвинулись, и громадная стальная крыша раскрылась. Все строение словно распустилось, как цветок. Глаза Софи расширились, когда перед ней предстал вертолет.
Лон подвел ее к дверце кабины. Лопасти винта уже вращались.
— Когда я тебя увижу? — умоляюще простонала Софи.
Он помог ей подняться в кабину.
— В Буэнос-Айресе.
Турок проверил, плотно ли закрыты дверцы, а Софи подалась к Лону и прокричала, стараясь перекрыть невыносимый шум:
— Не где, а когда?
— Верь в меня.
Лон отступил назад, и вертолет взмыл вертикально вверх.
— Я верю, — прошептала Софи и прильнула к стеклу, чтобы бросить на Лона последний взгляд.
Но вертолет стремительно набирал высоту. Земля была уже далеко внизу. Алонсо исчез; Софи могла видеть только зеленое море. Зеленая стальная крыша затворилась.
Турок дотронулся до ее руки.
— Пристегнитесь, — распорядился он.
Место Софи оказалось напротив места отца Переса. Пожилой священник наклонился к ней и погладил ее по руке.
— Необходимо верить, — произнес он.
Софи кивнула, и в глазах показались слезы.
Верить. Именно этим словом простился с ней Лон.
Вертолет начинал снижаться. Еще раз.
Полтора часа назад отец Перес высадился в Посадасе, к югу от водопада, после чего вертолет немедленно стал подниматься в воздух и полетел к побережью, в сторону Буэнос-Айреса.
Теперь же он быстро снижался. Нос машины опустился, и взгляду Софи открылась панорама огромного, многоязыкого города.
Вертолет совершил посадку на площадке в центре мегаполиса. Турок тут же вылез из кабины и заговорил с человеком, дожидавшимся снаружи.
Человек этот был одет во все черное: черная рубашка, широкие черные брюки, ремень и ботинки. Все это, а также скрещенные на груди руки и темные очки делали его похожим на самого дьявола.
Наконец Турок вернулся к вертолету и открыл дверцу.
— Выходите, дорогая. Все хорошо.
Софи глубоко вздохнула, сдувая челку со лба. Ей вовсе не было хорошо. Она устала, обессилела, испытывала ужас.
Многовато приключений выпало на ее долю. Слишком много драматизма, слишком много тревог, слишком много нервов.
Именно такой жизни Софи всегда стремилась избежать. Драматизм, нервное напряжение — все это было неотъемлемой частью существования ее родителей. И она не хотела ничего подобного для себя.
Турок озабоченно посмотрел на нее.
— Вы хотите, чтобы я остался с вами?
В этом не было смысла. Турок нужнее в другом месте. Лучше бы он вернулся в Игуасу и оказал Флипу и Алонсо столь необходимую им помощь.
Собрав все свое мужество, Софи приблизилась к высокому неулыбчивому человеку, одетому в черное.
— Здравствуйте, — неловко произнесла она и прижала к бокам вспотевшие ладони. — Меня зовут Софи.
Он протянул ей руку.
— Ласаро Эррера. — Его верхнюю губу тронула кривая, холодная улыбка. — Один из единокровных братьев Алонсо.
Софи со страхом пожала протянутую руку. Алонсо высок, но Ласаро еще выше. И суровее.
— Один из? — Внезапно голос изменил Софи.
Ласаро пожал плечами и снял черные очки. В его темных глазах заиграла улыбка.
— У нас семья что надо.
В это можно было поверить, видя перед собой ее представителя.
— И все… похожи на вас?
Ласаро негромко рассмеялся, и его острые черты разгладились. Он вдруг показался Софи молодым и очень похожим на Алонсо.
— Ну, нет, я — добрый малый.
Софи удивленно ахнула. Ласаро опять рассмеялся и водрузил очки на место.
— Точнее говоря, я потому здесь, что я тот человек, с которым никому не хочется связываться. — Судя по всему, подобная репутация его не беспокоила. — Я отвезу вас в дом Данте. Вся семья собралась на Рождество и с нетерпением ждет возможности познакомиться с вами. Особенно Анабелла.
Софи вспомнила это имя.
— Алонсо нашел ее ребенка.
— Именно так.
На улице их ожидал черный лимузин. Ласаро распахнул перед Софи заднюю дверцу и сам уселся рядом.
Двадцать минут спустя автомобиль остановился у дверей высокого роскошного дома в Реколете, одном из самых старинных и богатых кварталов Буэнос-Айреса. Солнце заливало светом кремовые стены. Аккуратно подстриженные деревья у крыльца были украшены белыми и золотыми гирляндами.
Ласаро не стал дожидаться, пока водитель выйдет из машины: он сам открыл перед Софи дверцу и подал руку. Они не успели миновать узорчатые железные ворота, а все обитатели дома уже высыпали наружу: одна девушка, множество мальчиков, две очень яркие блондинки, еще одна женщина и несколько мужчин за их спинами.
Софи невольно сделала шаг назад и толкнула Ласаро. Он поддержал ее и шепнул ей на ухо:
— Когда я их в первый раз увидел, у меня было такое же ощущение.
Но за обеденным столом Софи убедилась, что перед ней добрые, приветливые люди. Как и говорил Лон. Их радушие было искренним, не показным, женщины оказались умными, веселыми и терпеливыми по отношению к царившим в комнате мужчинам.
