Чтобы они тебя умом затмилиИль победили широтой плечей,Улыбкой белозубой и румяной.Но чудеса… Они перед тобой,Речистые, внезапно умолкаютИль жалкие слова лепечут робко.А речь твоя кипит, искрится, блещетНепринужденной силой вдохновенье.Веселость детская твоя неотразима.Они влюбляются в тебя, мужчины, —Как мальчики глядят тебе в глазаА ты встаешь, высокий, тонкий, светлый,И говоришь с улыбкой: «До свиданья».И ты к другим уходишь. Что мне делать?Не ржавеет старинная любовь.<Июль-август 1937>
Повесть
Ты тоже не была счастливой, Анна.Ты девочкой его, должно быть, полюбила,Подростком рыжеватым и неловким,Глядела на него влюбленными глазами.Он беден был, упрям и малодушен,Родители тебе его купили, Анна.Ты поздним вечером стояла, Анна,У той гостиницы, где мы с ним целовались.Его на лестницу ты вызывала трижды —Рассерженный, он вышел и вернулся.В то утро я ему шепнула о ребенке…Ты тоже не была счастливой, Анна.Ты двадцать лет его держала, Анна,Всей женской слабостью — простой и цепкой,Всем чувством чести, свойственным мужчине.От жгучего стыда он ночью просыпался,И рядом — ты лежала на постели.Ты тоже не была счастливой, Анна.Не стала я с тобою спорить, Анна,Я сына молча увезла на Север.Взамен любви — судьба дала мне песни,И смерть твоя разняла руки, Анна.Я не сержусь, ты можешь спать спокойно,Ты тоже не была счастливой, Анна.<23 апреля 1937>
Отчизне
Михаилу Фербергу
Бывает мать несправедливаК своим сынам. И вот тогдаЛюбви и горькой и ревнивойДля них приходит череда.Им не забыть. Им не расстаться.Ты не любовница. Ты мать.Им песни детства ночью снятся,И этих песен не отнять.Им снится юность буревая,Огонь твоих гражданских битв.И рана старая, сухаяОпять в ночи кровоточит.И сердце бьется так тревожно,И холод смерти давит грудь —Проклясть тебя им невозможноИ невозможно обмануть.Пред дальней ледяной могилой
