Темнеет. В зимнем пламенном закатеИх крылья распростерлись на полет,Но держит каждую стальной канатикИ каждую за ножку в дом ведет.Мещане там на креслах и диванахСидят, глядят глазами сытых крыс, —О фильмах рассуждают иностранныхИ подвергают критике актрис.Но дети смотрят жадно и ревниво,Космического века сыновья,И войны, и любовь, и детективы,Пространство жадно взорами ловя.Настанет ночь. Экран погаснет в рамеБеспамятством весь мир земной объят.И дети, увлекаемые снами,Вслед за антеннами в эфир летят.< 27 апреля 1961 >
За лесами
За лесами как будто зажгли фонари,А леса холодны и белы.На гуманном пожаре вечерней зариВстали стройные сосен стволы.Все померкло, и ночь раскрывает однаОловянный шатер под окном.Что за ночь, что за ночь! Золотая лунаСветит узким ущербным серпом.И уже розовеет восток на глазах,Озаряется бликами лес.И луна, убывая и тая в лугах,Не сойдет до полудня с небес.В темноте я лежу без огня,Упиваясь игрою лучей,И горят для меня, для одной лишь меняКраски северных зимних ночей.<Декабрь 1961>
«Чем старше делаюсь, тем я люблю сильней…»
Чем старше делаюсь, тем я люблю сильней,Не с пылкостью влюбленного подростка.Не с жаждой зрелых лет, властительной и острой,Но с верностью познавших жизнь людей.Люблю мою зеленую планету,Восходы зимние, февральскую метель,Луну ущербную, бродящую по свету,Апрельскую веселую капель.Люблю в июле хвойный запах лесаИ воздух поля горько-медвяной,Люблю тумана белую завесуНо вечерам над поймой заливной.И прикоснуться я люблю щекоюК большому дереву, березе иль сосне,И вдруг почувствовать: оно живое —Там, под корой шершавой, в глубине.<5 февраля 1962. Комарово.>
Тарту
Мне было двадцать пять, когда впервыеУвидела я гору Тоомамягги,Разрушенный собор, библиотеку,