— Вы и сейчас чувствуете себя всемогущим? Даже став взрослее и мудрее? — поинтересовался я. Сонеджи был настроен иронично. Что ж, допустим, я тоже.

— Сейчас — сильнее, чем когда-либо. Я на пути к пониманию главной идеи, разве не поняли?

И его губы раздвинулись в пустой улыбке убийцы. Я с трудом подавил желание стукнуть его. Если Гэри Мерфи был трагичен и вызывал симпатию, то Сонеджи омерзителен как воплощение абсолютного зла. Чудовище, монстр, нелюдь, сам дьявол в человеческом обличье…

— Когда вы выслеживали Даннов и Голдбергов, вы были на вершине своих возможностей? — «Ты считал себя всемогущим, сволочь?» — хотелось мне сказать.

— О нет, нет, нет. Я уже становился неаккуратен. Слишком увлекся статьями о своем идеальном убийстве в Кондон-Террас. «Никаких следов, никаких нитей. Идеальный убийца!» Это вскружило мне голову.

— А что произошло в Потомаке? — Я знал ответ, но нуждался в подтверждении.

Он пожал плечами:

— Меня выслеживали. Вот оно. Наблюдатель.

— Вы этого не знали?

— Нет, конечно. — Он нахмурился. — Я догадался намного позже. А во время судебного разбирательства все окончательно понял.

— Как это случилось? Как вы догадались, что находитесь под наблюдением?

Глаза Сонеджи были устремлены прямо в мои, но казалось, что он смотрит сквозь меня. Он считал себя намного выше меня, я был всего лишь слушателем его излияний. И все же предпочитал меня другим. Не знаю, почему именно я удостоился этой сомнительной чести. Видно, он забавляется, пытаясь определить, чего я знаю, а чего — нет.

— Дайте подумать, — заявил он. — Для меня это весьма важно. Есть, есть у меня секретики, которыми я могу поделиться с вами. Разные — большие и маленькие. Такие грязные и сочные тайны. Одну открою прямо сейчас. Знаете почему?

— Элементарно, дорогой Гэри, — отозвался я. — Вы не любите, чтобы вас контролировали. Всегда хотите иметь преимущество.

— Славненько, славненько, доктор-детектив. У меня есть что предложить. Разные жуткие преступления, совершенные в возрасте двенадцати — тринадцати лет. Они по большей части остались нераскрытыми, уж поверьте. Так что коробушка полна, и я готов поделиться с вами.

— Понимаю. Жду не дождусь, когда вы о них расскажете.

— Да-да, уж вы-то всегда все понимаете. Все, что вам нужно сделать, — это убедить всех прочих зомби разгуливать со жвачкой во рту…

— Каких таких «прочих зомби»? — Я улыбнулся на его промах.

— Ах, ах, простите! Не хотел оскорбить ваши чувства! Вы можете убедить этих зомби? Ну да вы знаете, кого я имею в виду. Вы сами их уважаете еще поменьше моего.

Это верно — мне неоднократно приходилось воздействовать, например, на шефа полиции Питтмена.

— А вы мне чем поможете? Скажете наконец что-нибудь конкретное? Мне нужно знать, что с девочкой. Пусть ее родители наконец успокоятся.

— Ладно, я это сделаю, — объявил Сонеджи. Все оказалось так просто.

Так и бывает: ждешь, ждешь, задаешь тысячи и тысячи вопросов. Заполняешь папки ненужными бумагами. И снова вопросы. Затем бесконечные тупики. Наконец что-то проясняется — и всегда неожиданно. Так и сейчас. Награда за тысячи часов тяжкого труда. Плата за то, что я снова и снова приходил сюда, к Гэри.

— Тогда я еще не заметил слежки, — продолжал Гэри Сонеджи, — и ничего такого, о чем я намереваюсь вам поведать, около Сандерсов не происходило. Это произошло в Потомаке, на Соррелл- авеню. Прямо напротив дома Голдбергов.

Внезапно на меня навалилась дикая усталость от его скотских игрищ. Мне нужно немедленно узнать все, что знает он. Ну, рассказывай же, рассказывай, подонок.

— Продолжайте, — спокойно сказал я вслух. — Так что же произошло в Потомаке? Что вы заметили близ дома Голдбергов? Кого вы там увидели?

— Я приехал вечером накануне похищения. По дорожке прогуливался мужчина. Но я ничего не заподозрил. Покуда не увидел его на суде.

Сонеджи на секунду замолк. Неужели снова игра? Нет, не похоже. Он всматривался в меня, словно хотел заглянуть в самую душу. Словно знал меня лучше, чем я сам.

И что ему надо от меня? Может, я напоминал ему о чем-то приятном из его детства? Ну почему, почему именно я избран для этой жуткой работы?

— Так что это был за человек, которого вы узнали на суде?

— Да агент Секретной службы! Дивайн! Он да его кореш Чакли и видели меня близ Голдбергов и Даннов. Это они следили за мной. Они и похитили драгоценную Мэгги Роуз! И выкуп во Флориде получили они. Надо было вам все время держать на крючке этих копов. Это они убили девочку.

Итак, мои подозрения относительно Дивайна и Чакли оправдались. Сонеджи-Мерфи был единственным свидетелем. Он подтвердил это. Теперь нужно срочно действовать. Придется вновь открывать следствие по делу Даннов — Голдбергов и дополнять его сведениями, за которые меня едва ли погладят по головке в Вашингтоне.

Сперва следует переговорить с представителями ФБР… Двое копов убили Мэгги Роуз… Нужно начать расследование сначала. Дело о похищении оказалось с первого раза нераскрытым. Значит, вновь, с самого начала раскручивать клубок.

Я заглянул к старому приятелю Джерри Скорсе, агенту ФБР. Промариновав меня в приемной минут сорок, Скорсе принес кофе и любезно пригласил пройти:

— Давай, Алекс. Молодец, что подождал.

Внимательно и сосредоточенно он выслушал мой рассказ. Я поведал все, что удалось вытянуть из Сонеджи, в том числе насчет агентов Майка Дивайна и Чарльза Чакли. Слушая, он сделал множество пометок на желтых отрывных листках…

Когда я кончил, он сказал:

— Алекс, мне нужно позвонить. Посиди минутку.

Вернувшись, он пригласил меня пройти наверх. Комментариев не последовало, но я чувствовал, что рассказ произвел впечатление. Мы прошли наверх, к заместителю директора ФБР. Курт Витас был второй по значимости фигурой в Бюро. Мне сразу же дали понять, что это встреча чрезвычайной важности. Я дал понять, что понял.

Помещение, куда привел меня Скорсе, и само по себе впечатляло. Стены и большая часть мебели были спокойного темно-синего цвета. В целом комната напоминала салон роскошного автомобиля. Для нас лежали заготовленные желтые блокноты и карандаши. Витас с самого начала повел беседу сам:

— Мы с вами делали одно дело, детектив Кросс.

Он держался как преуспевающий адвокат с Капитолийского холма: специфическая манера вести разговор, ослепительно белая рубашка и фирменный галстук — все воздействовало на собеседника. Когда я вошел, он снял очки. Чувствовалось, что он в мрачном расположении духа.

— Хочу познакомить вас с информацией по поводу Дивайна и Чакли, которой мы располагаем. В свою очередь, мы просим вас сохранить ее в тайне. Что я еще хочу сказать… В общем, детектив, нам все известно о них. Мы с вами вели параллельное расследование.

— Рассчитывайте на мое сотрудничество, — ответил я, стараясь не выказать удивления. — Но я должен представить в своем ведомстве отчет…

— Мы уже беседовали по этому вопросу с вашим начальством, — уточнил Витас. Моя