дом? А если кто-нибудь случайно выглянет в окно и увидит ее в лунном свете? Эмили решила не ждать. Взяв саквояж, она направилась к двери, которую оставила приоткрытой, боясь, что стук щеколды услышат в соседних комнатах. В доме было тихо, Эмили осторожно прошла через темную гостиную в кабинет брата. Она знала, где он держит деньги, но не сумела найти их в темноте.

Вынув из кармана спички, она зажгла лампу.

Дрожащими руками извлекла из ящика стола железную коробку. Прежде ей и в голову не приходило, что она способна обокрасть родного брата. В коробке оказалось больше денег, чем она рассчитывала: совсем недавно Кристиан продал нескольких лошадей.

Не позволяя себе задумываться о том, что она делает, Эмили схватила деньги, положила несколько купюр обратно в коробку и сунула ее в ящик. Взятые купюры она затолкала поглубже в саквояж, задула лампу и вышла.

У задней двери она разыскала плащ, шарф и перчатки. Она предусмотрительно надела под тяжелую юбку для верховой езды две пары плотных чулок, а под жакет — две блузки.

Ей хотелось не только одеться потеплее, но и захватить с собой побольше одежды. На улице дул холодный ветер.

Подойдя к конюшне и нашарив деревянную ручку, она приоткрыла дверь, скользнула внутрь и застыла, прислушиваясь к фырканью лошадей. Оседлать лошадь в кромешной темноте было бы невозможно, поэтому она на ощупь разыскала висящий на стене фонарь, молясь, чтобы никто из домашних не выглянул в окно и не увидел свет в маленьких оконцах конюшни.

Эмили нашла седло и выбрала жеребца, на котором уже скакала верхом. Чтобы оседлать лошадь, ей пришлось снять плащ: плотная ткань согревала, но вместе с тем сковывала движения. Наконец она затянула подпругу и привязала к ремню седла свой саквояж.

Прежде чем вывести жеребца из конюшни, она задула фонарь и прикрепила к луке седла.

В плаще сесть в седло было не так-то просто. Эмили подвела коня к лестнице, ведущей на сеновал, забралась на вторую ступеньку и оттуда вскочила в седло. Дом был едва различим на фоне темного неба. Последний раз взглянув на него, Эмили направила жеребца по дороге, навстречу Энсону и своему будущему.

Возле амбара громкий шепот заставил ее вздрогнуть:

— Эмили, это ты?

Девушка узнала голос Энсона и откликнулась. Он подошел ближе, ведя в поводу коня.

— Я приехал сюда, как только стемнело.

Мне казалось, ты дождешься, когда взойдет луна.

— Я боялась, что меня заметят, — прошептала Эмили.

— Нам все равно придется подождать, иначе в темноте мы собьемся с пути.

Эмили спешилась и тут же очутилась в объятиях Энсона.

— А я уже боялся, что ты не придешь, прошептал он ей на ухо. — Ты принесла деньги?

— Немного, — отозвалась она. — И прихватила фонарь.

— Умница, — пробормотал он и отпустил ее. — Зажги его. Мы поведем коней, а в седла сядем, когда взойдет луна.

Они медленно двинулись по дороге, ведя за собой коней. Энсон нес фонарь, освещая путь. Когда дорога свернула в сторону, Эмили тяжело вздохнула, уже не боясь, что кто-нибудь заметит призрачный огонек у подножия холма.

— Что с тобой? — спросил Энсон, обняв ее за плечи.

— Ничего. Просто я боялась дышать, пока мы не отошли от дома.

— Но мы же сумели, правда? — улыбнулся он скорее игриво, нежели ободряюще. — Мы прекрасно проведем время в Денвере, детка.

— Ты женишься на мне в Денвере, Энсон?

— Женюсь на тебе? — В его голосе отчетливо прозвучало удивление. Малышка, если хочешь, я, конечно, женюсь на тебе. Просто я об этом не задумывался. — Прошло несколько минут, прежде чем он спросил:

— Так ты хочешь этого?

— По-моему, это необходимо, Энсон.

— Тогда я сделаю все, что ты сочтешь необходимым, девочка. Я буду счастлив жениться на тебе в Денвере.

Он произнес эти слова преувеличенно радостно. Он соглашался, но не рвался стать ее мужем. Однако это не встревожило Эмили: как только они поженятся, все пойдет по-другому.

— Спасибо, Энсон, — пробормотала она.

Когда они начали спускаться по крутому склону холма, огонек в фонаре мигнул и погас.

Энсон чертыхнулся и встряхнул его.

— Дать тебе спичку? — спросила Эмили.

— Что в ней толку? Эта чертова штуковина пуста.

Эмили вздрогнула, услышав звон разбитого стекла.

— Почему ты не наполнила фонарь перед отъездом?

Эмили боялась пошевелиться, испугавшись его гнева.

— Извини, — пристыженно пробормотала она. — Об этом я не подумала.

— Ну, разумеется! — саркастически процедил он. — Ты была слишком занята мыслями о свадьбе! А обо всем остальном должен заботиться я. Ты и думать-то не умеешь.

Слезы подступили к глазам Эмили, и она порадовалась тому, что в темноте их не видно.

— Энсон, ты несправедлив ко мне, — выговорила она.

Он снова выругался.

— Ладно, мы побудем здесь, пока не взойдет луна. Давай лучше отдохнем.

Он присел на землю. Эмили послушно села рядом на сухую траву. Через несколько минут он обнял ее и привлек к себе.

— Прости, детка, я напрасно обидел тебя, зашептал он ей на ухо. — Луна скоро взойдет, мы снова двинемся в путь. А пока отдохнем. Он коснулся губами мочки ее уха, заставив ее засмеяться. — Так ты простила меня?

— Конечно!

Эмили прижалась к нему и закрыла глаза.

Она нуждалась в отдыхе. Им в спины шумно дышали лошади.

А вот Энсон об отдыхе и не думал. Он прошелся губами по ее шее и принялся расстегивать плащ.

— Энсон, мы же замерзнем! — ахнула она и схватила его за руку.

— Ладно, плащ снимать не будем, — усмехнулся он и просунул ладонь под подол ее юбки.

— Энсон, не надо! — взмолилась Эмили, подтягивая колени к подбородку и обхватывая их руками. — Сейчас слишком холодно.

— А мы не станем раздеваться, — предложил он.

— Это тебе не понадобится раздеваться. А я замерзну.

— Я тебя согрею. — Его голос стал глухим и соблазнительным, и Эмили вдруг захотелось ударить его.

— Энсон, ну пожалуйста! Я не хочу, чтобы все было вот так — на жесткой земле, рядом с лошадьми…

Внезапно он вскрикнул.

— Теперь я понял, о чем ты говоришь, — сказал он в ответ на ее испуганный взгляд. Твоя лошадь только что лягнула меня. Это ты подучила ее?

Эмили не сдержала смешок.

— А может, ты сама меня оттолкнула? В темноте ничего не разглядеть. Он подполз к ней и снова ее обнял. — По-моему, это все-таки была ты. Я чуть не скатился вниз.

— Ничего подобного я бы не сделала, возразила Эмили, нервно посмеиваясь. Отказался ли он от мысли овладеть ею немедленно? Она боялась расслабиться и изнывала от усталости.