характером готов излить душу. Один из видов обольщения. Но за все оставшееся время поездки — он предложил показать ей аюрведическую больницу — он не сказал и не сделал ничего такого, что могло бы сойти за обольщение. Только несколько протяжных слов, когда поезд бесстрашно нырнул в темноту туннеля и Гамини перевел взгляд со своих рук на свое отражение в стекле. Вот как он сказал ей это: опустив глаза или глядя в сторону, — а она видела лишь его раскачивающееся отражение в окне, которое исчезло, едва они выехали на свет.

Я часто с ней виделся. Чаще, чем думали. С ее работой на радио и моими неурочными дежурствами это было легко. И мы были родственниками… Это не было ухаживанием. Оно предполагает двух танцующих людей. Что ж, наверное, мы танцевали один раз — у меня на свадьбе. «The Air that I Breathe».[22] Помните эту песню? Романтический момент. Это как-никак была свадьба, и все могли обниматься. Я только что женился. Она уже была замужем. Но она должна была любить меня. Тогда я уже сидел на наркотиках, когда с ней встретился.

Я никогда не сплю. Я знаю свое дело. Поэтому, когда ее привезли в больницу на Дин- стрит, я был на месте. Она выпила щелок. Самоубийцы выбирают этот способ, потому что он самый болезненный и у них есть шанс одуматься. Сначала они сжигают себе глотку, потом внутренности. Она была без сознания и, даже когда очнулась, не понимала, где она. Я повез ее в отделение скорой помощи вместе с двумя сестрами.

Одной рукой я давал ей болеутоляющие, а другой подносил к носу нашатырный спирт, чтобы привести в чувство. Мне нужно было пробиться к ней. Я не хотел, чтобы она чувствовала себя одинокой перед смертью. Я вел себя как эгоист. Мне нужно было просто отключить ее сознание, дать ей уйти. Но я хотел утешить ее своим присутствием. Показать, что рядом с ней я, а не он, ее муж.

Я держал ее веки пальцами. Тряс ее, пока она не увидела меня. Ей было все равно. Я здесь. Я люблю тебя, сказал я. Она закрыла глаза, мне показалось, с отвращением. Потом ее снова начала терзать боль.

Больше я не могу тебе дать, сказал я. Тогда я окончательно тебя потеряю. Она провела себе рукой поперек горла.

Поезд засосало в туннель, и они ехали внутри, содрогаясь в темноте.

О ком вы говорите, Гамини? Она не могла его видеть. Дотронувшись до его плеча, она почувствовала, что он обернулся. Приблизил к ней лицо. Она по-прежнему ничего не видела, несмотря на редкие вспышки тусклого света.

Зачем вам ее имя? Но он не спрашивал, он просто выкрикнул эти слова.

На несколько секунд поезд вынырнул на свет, затем скользнул в темноту другого туннеля.

В ту ночь все отделения были переполнены. Ранения и другие травмы, которые надо было оперировать. Во время войны всегда бывает много самоубийств. На первых порах это кажется странным, но постепенно начинаешь понимать. По-моему, от не смогла это вынести. Медсестры оставили меня с ней, а потом меня вызвали на сортировку раненых. Морфин подействовал, и она спала. Я нашел какого-то мальчишку в холле и оставил его за ней следить. Если она проснется, он должен найти меня в крыле «D». Было три ночи. Боясь, что он уснет, я дал ему половинку бензедрина. Позже он нашел меня и сообщил, что она проснулась. Но я не смог ее спасти.

Окно в поезде было открыто, грохотали колеса. Она чувствовала порывы ветра.

Зачем вам ее имя? Чтобы сказать моему брату?

Кто-то пнул ее по лодыжке, она вздрогнула.

Покинув Аризону, Лиф больше полугода не давала о себе знать. Хотя, когда они прощались, ежесекундно обещала писать. Лиф, ее ближайшая подруга. Однажды от нее пришла открытка с изображением мачты из нержавеющей стали. На почтовом штемпеле неясно читалось: «Кемадо, штат Нью-Мексико», но обратного адреса не было. Анил подумала, что Лиф покинула ее для новой жизни, новых друзей. Поосторожней с броненосцами, сеньорита! И все же Анил не убрала с холодильника фотографию, где они танцуют вдвоем на какой-то вечеринке; эта женщина была ее эхом, смотрела с ней кино на заднем дворе. Они качались в гамаке, ели ревеневый пирог, просыпались в три ночи в объятиях друг друга, а после Анил ехала домой по пустынным улицам.

На следующей открытке была параболическая антенна. И снова ни текста, ни адреса. Анил, рассердившись, ее выбросила. Через несколько месяцев, когда она работала в Европе, Лиф ей позвонила. Непонятно, как она ее нашла.

— Это нелегальный звонок, не называй меня по имени. Я подсоединилась к чужой линии.

(В юности Лиф звонила по межгороду, пользуясь украденным номером Сэмми Дэвиса-младшего.)

— Ах, Энджи, куда ты пропала? Ты же обещала писать.

— Прости. Когда у тебя отпуск?

— В январе. Месяца два. Потом я, может быть, отправлюсь на Шри-Ланку.

— Если я пришлю тебе билет, приедешь со мной повидаться? Я в Нью-Мексико.

— Да, конечно.

Так Анил вернулась в Америку. Она сидела с Лиф в кафе в Сокорро, штат Нью-Мексико, в полумиле от Сверхбольшого Массива Радиотелескопов, ежеминутно получавших информацию из космоса. Информацию о том, что происходило десять миллиардов лет назад на расстоянии десяти миллиардов миль. Здесь, в этом месте, они узнали правду друг о друге.

Сначала Лиф сказала, что у нее тяжелая астма и поэтому она уехала в пустыню на год, исчезнув из жизни Анил. Она связалась с представителями ленд-арта и теперь жила в Поле Молний, близ Корралеса. В 1977 году художник Уолтер де Мария установил в пустыне, на ровной площадке длиной в милю, четыреста столбов из нержавеющей стали. Лиф стала работать смотрительницей лоджа. Из пустыни дули могучие ветры, вокруг бушевали грозы, потому что летом столбы притягивали на площадку молнии. Она стояла среди них, среди электрических разрядов и одновременных раскатов грома. Она всего лишь хотела стать ковбоем. Она любила Юго-Запад.

Лиф встретила Анил около Сверхбольшого Массива Радиотелескопов, собиравших информацию о Вселенной над пустыней. Она жила рядом с этими гигантскими радиоприемниками, ловившими гигантскую историю неба. Есть там кто-нибудь? Откуда идет сигнал? Кто умирает, снявшись с якоря?

Что ж, оказалось, что это Лиф.

Каждый день они сидели лицом к лицу за совместной трапезой в «Пекоде». Анил чувствовала, что гигантские телескопы в пустыне принадлежат к тому же жанру, что и любимые кинотеатры Лиф под открытым небом. Они говорили и слушали друг друга. Лиф любила Анил.