весь Джабор. Он из тех, кто способен радостно перерубить сук, на котором сидит, или загнать самого себя в угол.]

Мне понадобилось не так уж много времени, чтобы привести свою сущность в порядок и подняться на ноги, но за эти несколько мгновений невежественный мальчишка успел исчезнуть — хотите верьте, хотите нет. Я краем глаза заметил, как он мчался к лестнице — и вниз.

Я потряс головой, не веря глазам своим. Я же ему сказал, чтобы он не лез в заварушку! И что же? Он заявился прямиком в руки Лавлейсу, рискуя при этом жизнью, причём не только своей, но и моей! А теперь он мчится навстречу Джабору! Я понимаю: бежать со всех ног, спасая свою шкуру, — это очень даже правильно. Но пускай же он бежит в нужном направлении! Я взмахнул крыльями и мрачно ринулся в погоню.

Второе золотое правило бегства гласит: никогда не издавай звуков, без которых можно обойтись. Когда мальчишка добрался до первого этажа, я услышал, как он злостно нарушает это правило. Он орал так, что по коридору катилось эхо.

— Миссис Андервуд! Миссис Андервуд! Где вы?

Его крики перекрывали даже оглушительный грохот ударов, от которых содрогался весь дом.

Я страдальчески возвел глаза к небу и преодолел последний пролет лестницы. И обнаружил, что прихожую уже начало заволакивать дымом. В коридоре виднелись пляшущие отблески пламени. Мальчишка по-прежнему опережал меня — я видел, как он, спотыкаясь, бредет к этому пламени.

— Миссис Андервуд!

В дыму что-то шевельнулось. Какая-то фигура, скорчившаяся в углу, за стеной из языков огня. Мальчишка тоже заметил её. И заковылял туда. Я вытянул передние лапы и наддал ходу.

— Миссис Андервуд! Вы не…

Фигура встала и распрямилась. У неё была голова зверя.

Мальчишка уже открыл рот, чтобы закричать, но тут я настиг его и ухватил поперёк туловища. В результате у него вырвался лишь сдавленный вскрик.

— Идиот, это я! — Я стремительно поволок его обратно к лестнице. — Он собирается убить тебя. Ты что, так жаждешь умереть вместе со своим наставником?

Мальчишка помертвел. Похоже, мои слова потрясли его. Боюсь, до этого момента он не вполне осознавал, что происходит — несмотря на то что всё это разворачивалось буквально у него на глазах. Но я только рад был всё растолковать ему. Пускай знает, что он наворотил.

Сквозь стену огня шагнул Джабор. Кожа его блестела, словно натертая маслом, и пока он шёл через прихожую, на ней играли пляшущие отсветы пламени.

Мы принялись подниматься по лестнице. Мне пришлось поднапрячься, чтобы унести своего хозяина. Мальчишка обмяк и, похоже, не способен был двигаться самостоятельно.

— Наверх! — рявкнул я. — Этот дом одной высоты с соседними. Попытаемся уйти по крышам.

— Мой наставник… — пролепетал мальчишка.

— Мертв, — отрезал я. — Скорее всего, проглочен целиком.

Я предпочитал сейчас изъясняться максимально конкретно и доходчиво.

— Но миссис Андервуд…

— Несомненно, там же, где и её муж. Ты уже ничем ей не поможешь.

И тут — хотите верьте, хотите нет — этот придурок принялся колотить меня кулачками и вырываться.

— Нет! — закричал он. — Это я во всём виноват! Я должен найти её!..

Он извивался, словно угорь, и выворачивался у меня из рук. Ещё мгновение — и он свалился бы через перила, прямиком в объятия Джабора. Я с чувством выругался [Примечание: Не волнуйтесь — по- древневавилонски. Мальчишка не понял ни слова. ] и, ухватив его за ухо, потащил за собой.

— Прекрати брыкаться! — прикрикнул я. — Тебе что, мало на сегодня бессмысленных жестов?

— Миссис Андервуд…

— Не хотела бы, чтобы ты тоже умер, — рискнул заявить я. [Примечание: Впрочем, без особой убежденности. Лично мне казалось бы вполне разумным желать обратного. ] — Да, ты виноват, но… хм… не вини себя. Живые должны жить, и… хм… ну, в общем, вот так вот.

На этом я иссяк. [Примечание: Подобная психология не является моей сильной стороной. Я понятия не имею, какие мотивы движут большей частью людей, — да меня это и не интересует. С волшебниками же всё просто. Они делятся на три подвида, в зависимости от того, что ими движет — честолюбие, алчность или паранойя. Вот Андервуд, например, относился к параноидальному типу — судя по тому, что я успел о нём узнать. Лавлейс? Да от него просто за версту несёт честолюбием! Мальчишка тоже относится к честолюбцам, но он ещё молод и не до конца сформировался. Отсюда и этот нелепый всплеск альтруизма.]

Уж не знаю, что подействовало — мои увещевания или что другое, — но мальчишка перестал вырываться. Я ухватил его за шею и поволок за собой; сам я наполовину бежал, наполовину летел — настолько быстро, насколько мне только позволяла дополнительная тяжесть. Мы добрались до третьего этажа и двинулись дальше, в мансарду. А лестница внизу трещала под ногами Джабора.

К тому времени, как мы взобрались на самый верх, мой хозяин уже достаточно оправился, чтобы ковылять почти самостоятельно. И таким вот образом мы, словно участники какой-то странной гонки трехногих существ, последними, под аплодисменты сострадательных зрителей прибывающие к финишу, добрались до мансарды целыми и невредимыми. А это, пожалуй, уже было немалым достижением.

— К окну! — скомандовал я. — Нам нужно выбраться на крышу!

Я пихнул Натаниэля в нужном направлении и толчком распахнул окно. В проем ворвался холодный воздух. Я вылетел наружу, уселся на крышу, зацепился понадежнее и протянул руку мальчишке.

— Давай, вылезай!

Но этот чертов мальчишка, чтоб ему пусто было, замешкался. Он поплелся в угол комнаты и что-то там подобрал. Это оказалось его гадательное зеркало. Каково, а? За ним по пятам идёт смерть с шакальей головой, а он тратит время на всякую ерунду! Лишь после этого он не торопясь подошёл к окну — и лицо его было всё таким же застывшим, ничего не выражающим.

У Джабора всё-таки есть одно положительное качество — он медлителен. Ему потребовалось некоторое время, чтобы преодолеть хитроумные повороты лестницы. С Факварла, будь он на месте Джабора, сталось бы опередить нас и запереть окно — а может, и вообще заделать его наглухо. Но мой хозяин по-прежнему еле полз, как сонная муха, и к тому моменту, когда на верхней площадке лестницы появился Джабор — от него так и летели искры, поджигая всё вокруг, — мальчишка только-только подошёл ко мне на расстояние вытянутой руки. Джабор заметил его, вскинул руку и шагнул вперёд.

И с размаху врезался башкой в низкую притолоку.

Это происшествие и подарило мне недостающее мгновение. Я нырнул в окно вниз головой, уцепившись, словно гиббон, за крышу ногами, схватил мальчишку за руку и рванулся обратно. Мы рухнули на черепицу, и в тот самый миг сквозь окно вырвался сгусток пламени. Здание содрогнулось.

Дай я ему волю, мальчишка так и пролежал бы всю ночь, пялясь остекленевшими глазами в небо. Наверное, он был в шоковом состоянии. Возможно, его впервые всерьёз пытались убить. Я же, напротив, обладал условными рефлексами, порожденными длительной практикой. В долю секунды я снова вскочил на ноги, подхватил своего хозяина и помчался по покатой крыше, крепко цепляясь когтями за черепицу.

Я добрался до ближайшей трубы, закинул мальчишку за неё и оглянулся. Бушующее внизу пламя делало своё дело: черепица с треском соскакивала со своих мест, и сквозь щели выглядывали язычки пламени. Где-то внизу затрещали и переломились балки.

В окне что-то мелькнуло: огромная чёрная птица взмахнула крыльями. Я нырнул за конек крыши и изменил облик. Джабор огляделся по сторонам. Я спрятался за трубу и осторожненько осмотрелся. Других рабов Лавлейса в окрестностях не наблюдалось, ни джиннов, ни следящих шаров. Возможно, теперь, когда Амулет Самарканда снова был у него в руках, он решил, что больше не нуждается в них. И всецело положился на Джабора.

Все дома на этой улице были одной высоты, и потому перед нами открывался отличнейший путь к бегству. Слева крыши тянулись тёмным уступом над фонарями, заливающими улицу светом. Справа под ними раскинулись густые сады, сплетение деревьев и кустарника. Какое-то особенно высокое дерево росло