открытостью.

— Вы прекрасно понимаете, Рая, — Татьяна намеренно отбросила отчество, — цель моего визита. Я пришла к вам, чтобы вернуть мужа.

— Михаил не вещь! — с вызовом произнесла Рая.

— Он мой! — с таким же вызовом и нажимом отрезала Таня.

И заговорила о своих правах, подкрепленных почти тридцатилетней совместной жизнью.

— В любви не может быть никаких прав! — перебила Рая.

— К его любви мы еще вернемся. А пока, деточка, хочу сказать вам, по-матерински, про вашу любовь. Вы девушка в самом соку. И в периоде, про который точно сказал поэт: «пора пришла — она влюбилась». По причине «пришла пора» многие девушки выскакивают замуж или заводят романы. Потому что подкатывают к состоянию чувственной перезрелости, испытывают острую неудовлетворенную потребность в близких отношениях с мужчиной. Они просто уже не в состоянии переносить одиночество и хватают что под руку подвернется. Вам подвернулся мой муж. Ничего удивительного. Дочери миллиардеров идут под венец с телохранителями, принцессы крови спят с дворецкими.

Оскорбительность услышанного и потому бурный против него протест, унизительный отеческий тон Татьяны сделали свое дело: Рая вспыхнула, раскрылась, но ей казалось, что ушла в глухую оборону.

— Не желаю обсуждать с вами мои отношения с Михаилом!

— Придется, — мирно проговорила Таня. — Не могу же я одним росчерком перечеркнуть свою да и Мишину жизнь? Он прекрасный человек, умный, нежный, интеллигентный и порядочный. Но он вас не любит!

— Ошибаетесь! Безумно любит!

— Нет, — покачала головой Таня. — Он любит свое чувство к вам, его восхищает собственная способность вызвать у кого-то любовь. Ваше преклонение перед ним. Уверена, что вы преклоняетесь, не так ли?

— Не ваше дело! Что вы лезете в нашу жизнь? Грязными руками…

— Спокойно! — перебила Таня. — Дайте мне договорить. И постарайтесь не эмоциями, а разумом воспринять мои слова. У Миши это пройдет. Через месяц, два или полгода. Он вернется ко мне. Обязательно вернется! Потому что, кроме молодого тела, вы ничего ему предложить не в состоянии. Объективно: проживи вы с Мишей столько лет, сколько мы, так же вросли бы друг в друга на уровне обмена веществ. Но когда мы поженились, вы еще только пачкали пеленки.

— Это недостаток? — усмехнулась Рая, открыто демонстрируя свое главное оружие — молодость.

Таня притворилась, что не поняла выпада, не заметила бряцания новенькими доспехами. Она серьезно ответила:

— Конечно, недостаток! В определенных обстоятельствах, например в вашей связи с моим мужем, — безусловный минус.

— Смешно слышать!

— Это потому, деточка, что у вас сейчас на уме один секс. А он — далеко не вся жизнь и даже не ее половина, а у Миши — так меньше четверти.

— Ошибаетесь!

Девица улыбалась нахально и (гадина!) снисходительно, всем своим видом показывая, что с ней Миша наконец познал настоящее блаженство. У Тани свело скулы, едва не заскрежетала зубами. Теперь ей стало понятно, что движет женщиной, которая вцепляется в патлы разлучнице и колотит ее башкой об стенку. Так славно было бы стереть с лица аспирантки самодовольное выражение, поменять его на отчаянное — благодаря в кровь разбитому носу! Нельзя! Мы люди интеллигентные и кулаками размахивать не станем. Напротив, продолжим изображать говорящую скульптуру.

— Итак, Миша ко мне вернется, в этом нет сомнений. С покореженной психикой, подорванным здоровьем… Вы знаете, что у него проблемы с сердцем и давлением? И главное — с чувством вины. Чем дольше он пробудет с вами, тем сильнее его будет грызть вина. В отличие от вас, мне Мишу жалко, не хочу, чтобы он страдал.

— Никогда! Слышите? Никогда Миша к вам не вернется! Холодная, бездушная женщина! Бизнес- леди!

— В последнем определении не вижу ничего оскорбительного. А характеристики ваши пропускаю мимо ушей. Деточка, у вас еще не выросли зубы, чтобы меня укусить. А царапанья молочными зубками я не боюсь. Коль уж вы такая настырная, обрисую, как будет складываться ваша с Мишей жизнь в обозримом «счастливом» будущем. Если вы родите, то Миша с большим трудом прокормит вас и ребенка. На его-то зарплату! Квартиры нашей вам не видать. Это уж поверьте мне как специалисту. И не Кутузовой вы будете, голубушка, после замужества. В курсе, что Миша носит мою фамилию? Нет? Он с рождения Червяк. И вы будете — Червяк. Или оба вы — Козюлькины.

Татьяна не выдержала и последние слова проговорила зло и ехидно.

— Как вам не стыдно! — воскликнула Рая. — Зачем пришли? Растоптать нашу любовь? Кто вам позволил издеваться? Не желаю слушать ваши морали, ваши пошлые циничные рассуждения! Да вы просто монстр! Без сердца и крови! Я люблю Мишу! И он меня боготворит! Какие бы ни были тому причины, что бы ни сочинило ваше больное воображение! Уходите! Вам здесь делать нечего. Если вы хотели отвадить меня от любимого, то сильно ошиблись. После того как я увидела, с кем Миша жил долгие годы, мое чувство к нему только упрочилось. Вы просчитались!

Она была права, сопливая девчонка! Она любила — этим все сказано. Любовь — самая мощная броня, не поддающаяся логике, разуму, внешним силам. Против любви бессильны козни дьявола, и она не слушает божеского голоса. Что уж тут пытаться Татьяне, простой смертной, сразиться с любовью двоих! И не важно, как, когда или почему возникла любовь. Если стихи рождаются из мусора и сора, то почему бы любви не зародиться благодаря всплеску гормонов или из-за какой-нибудь ерунды, вроде совместной работы над научной темой?

Татьяне только казалось, что она в три счета обработает девчонку. Таня сама была побеждена, на обе лопатки повержена. Сознание краха пробило в Таниной внешней защите брешь огромного размера. Татьяна не выдержала и разрыдалась.

В слезах наговорила много лишнего: что она вовсе не железная леди, что без Михаила пропадет, что любит его сильнее, чем в молодости. Умоляла вернуть мужа и даже в каком-то уж совершенном затмении воскликнула:

— Хотите, заберите у меня хрустальную люстру! Только верните Мишу!

— Что вы такое говорите? — поразилась Рая.

Ее растрогали слезы Татьяны Евгеньевны. «Неужели из-за меня так тяжело страдает человек? — спрашивала себя Рая. Но тут же находила встречный вопрос-оправдание: — А разве ты бы не согласилась за свою любовь вынести жестокие муки?»

— Кажется, я сошла с ума. — Татьяна с трудом взяла себя в руки. Вытерла лицо и поднялась. — Простите! Извините за причиненное беспокойство.

Стараясь не шаркать, хотя ноги вдруг стали пудовыми, Таня побрела к выходу.

Раины родители выбор дочери не одобряли. Они были простыми трудовыми людьми, но в наше время все простые знают, что преподаватель вуза получает копейки. К тому же — старый, на три года старше, чем мать и отец Раи. Конечно, если бы Кутузов оказался состоятельным предпринимателем, если бы он купил их дочери квартиру, загородный дом, одел в шубы, обсыпал бриллиантами, дело выглядело бы совершенно иначе. «Ветхость» жениха уравнивалась бы его материальными возможностями, перспективой сытой и богатой жизни дочери. Но этот-то! Беден как церковная крыса! Отец Раи говорил (не подозревая, что повторяет рассуждения Татьяны): засиделась девка! Мама после нескольких бурных и безуспешных сцен по промыванию дочери мозгов стала величать Кутузова не иначе, как старым козлом. Пока Рае удавалось