— Вам опять что-то не нравится? — с вызовом ответил Николай вопросом на вопрос.

— Да, то есть нет, то есть да… нет, — бормотала женщина.

Ее страх почти развеселил Николая:

— «Да» и «нет» не говорите, красного и черного не называйте. У вас случайно зажигалки нет?

— Что? — Ее испуг усилился, и теперь она смотрела на Николая как на бешеную собаку, которую опасно дразнить. — Нет, я не курю.

— Похвально и полезно для здоровья, как утверждает Минздрав.

— А если вы его убили? — повторила женщина, показывая на парня.

— Не убил. Аккуратно на газон уложил, не на асфальт. Скоро очнется.

Будто услышав слова Николая, парень застонал, открыл глаза. Его полуголая невеста, у которой набедренная повязка превратилась вовсе уж в пояс на талии, а футболка — в смятый лифчик, приговаривала с нормальной женской сострадательностью:

— Витенька, тебе больно? Витенька, ты можешь встать? Витенька, может, «скорую»?

Витенька навел взгляд на Николая:

— Гад!

«Хороший парень, не дрейфит», — мысленно отметил Николай и сказал вслух:

— Дети! Играть надо в песочнице.

Николай посмотрел влево: не идет ли автобус? Повернул голову и на противоположной стороне шоссе увидел стоящую машину — точь-в-точь его «Форд», тот же цвет, модель.

«Не может быть, — думал он, переходя улицу, боясь поверить в удачу. — Угнали — это умчались за тридевять земель, продали быстро, на запчасти раскурочили. С другой стороны, хитрый ход: оставить угнанный автомобиль недалеко от места воровства. Как спрятать ценную вещь на виду».

Он узнал свою машину, потому что просто узнал, бездоказательно. Потом и доказательства появились: дочкина кукла, забытая на полочке у заднего стекла. Николай, все еще страшась радоваться, несколько раз обежал машину, прежде чем сообразил посмотреть на номера. Точно она! Голубушка, красавица ненаглядная! Николай дергал за ручки дверей — заблокированы. Прижимал лицо к стеклам, пытаясь рассмотреть, что находится в салоне. С телефоном и бумажником, ясное дело, надо проститься. Но возможно, не тронули портфель с бумагами и пиджак с документами. В ночи, сквозь затемненные стекла дверей ничего увидеть было нельзя. Автомобиль, кстати, стоял под знаком «стоянка запрещена». На соседней улице, у табачного киоска, где в недобрую минуту затормозил Николай, был такой же знак.

Мысли мельтешили, Николай не мог сообразить, что нужно делать. Угонщики могут вернуться. Он им свернет шеи! Нет, предварительно перегрызет горло. Будь хоть пять человек — никто живым не уйдет. Запасные ключи находятся дома. Как добраться до дома? То же уравнение, но теперь с двумя неизвестными. Второй икс — обнаруженная машина. Под дулом пистолета Николай не уйдет от машины, не бросит родимую. Надо звонить в милицию? И что они сделают? Поставят себе галочку за быстро раскрытое преступление? Ведь не станут вскрывать автомобиль, для этого нужен спецслесарь. Разбить к чертовой бабушке стекло? А вдруг нет ключа в замке зажигания? Позвонить одному из приятелей: пусть мчится к родителям за ключами от квартиры, потом домой к Николаю, находит ключи от машины… Какой номер телефона у Вани… у Саши… у Игната? Не помню! Дьявол! Уже давно никто не запоминает номеров телефонов. А чего их запоминать? Нажал на кнопку — вызов пошел. Спокойно! Хватит вибрировать, надо действовать. Что-то у меня в памяти сидит? Свой сотовый — мимо кассы, не годится. Домашний городской — также мимо. Служебный — аналогично. Мамин домашний? Помню. И все? Хоть что-то.

Цокая каблучками, мимо Николая по тротуару шла девушка. Модельный слепок с той девушки, что на противоположной стороне улицы стенает рядом с нокаутированным женихом. Мини-юбка, живот на обозрение, в откровенном декольте цыплячьи грудки. Раньше про тех, кто ходил в одинаковых нарядах, говорили: «Хорошо в детдоме одевают!» Теперь впору стенать: «Уберите из детдомов педофилов!»

— Простите! Извините, пожалуйста! — бросился к «детдомовке» Николай. — У меня к вам вопрос и просьба, — быстро говорил он. — Какой здесь адрес, как улица называется? И не одолжите ли вы мне телефон для короткого звонка?

— Пошел вон! — заорала девица и припустила бегом.

Мчалась, выворачивая ноги, спотыкаясь на каблуках и ругаясь не по-детски, отборным матом.

— Хоть здоровые рефлексы остались, — сквозь зубы пробормотал Николай. — Но с таким лексическим запасом, голуба, быть тебе замужем за рецидивистом.

Между тем на другой стороне улицы происходило параллельное действие. Подъехал еще один автобус, поиграл дверями: открыл-закрыл — никто в него не сел. Сердобольная женщина и «детдомовка» номер один подтащили Витеньку к скамейке на остановке, усадили.

Народу не видать, улица пустынна. То ли слишком поздно, то ли район дурной. Ни ресторанов, ни кинотеатров, ни магазинов — сплошь бетонные коробки жилых домов. Мало того, что просить: «Дайте телефончик на минутку!» — унизительно до тошноты, так еще и просить не у кого.

Боком, приставным шагом, не выпуская из поля зрения свою машину, Николай пересек проезжую часть.

— Господа! Друзья! — обратился он. — Вон там, — показал пальцем на «Форд», — стоит мое авто. Три часа назад его угнали, вместе с деньгами, телефоном, документами и тэ пэ. Заявление в милицию я подал. И вдруг вижу — она! Моя машина. Прошу меня простить, если по ошибке, как вы понимаете, вполне извинительной, применил излишнюю физическую силу. Но сейчас я очень вас прошу: дайте телефон позвонить и вызвать помощь.

Николай старался говорить проникновенно, но все-таки получалось быстро и недоверительно. Он все время стрелял глазами в сторону своего «Форда» — вдруг появятся угонщики.

Сердоболица, как он мысленно окрестил женщину, заставившую его пустить в ход кулаки, вероятно, не поняла сути из торопливой речи Николая и смотрела на него с возвратным испугом. Теперь уже — как на невменяемого агрессора.

— А ху-ху не хо-хо? — грубо спросил парень. — У меня, кажется, зубы шатаются, — потрогал он челюсть.

— Ой, Витенька, правда? А тебе больно? Ой, а у тебя челюсть опухла! — причитала девушка.

— Ничего страшно, — заверил Николай. — До свадьбы заживет. Поздравляю вас, ребята! Будьте людьми, дайте звонок сделать!

— Да пошел ты! — развернулась и с отчаянной смелостью закричала девушка.

— Сегодня меня посылают все кому не лень. День посылок. Спасибо за участие!

Николай вернулся к машине, сел рядом с ней на бордюр, обхватил голову руками. Его силы были на исходе. Жена всегда говорила, что он, Николай, — спринтер. Может на двести процентов выложиться, но быстро, а на тридцать процентов долго выкладываться не умеет. В бизнесе та же история: если на прорыв, то Коля первый, если рутина — тоже первый… засыпает. Приди сейчас угонщики, он найдет, конечно, силы им врезать, снова вспыхнет и размажет их по стенке. Но побираться? Просить телефон у прохожих? Голосовать, останавливая машины? Они, редкие, мчатся на скорости, которую можно себе позволить только на окраине Москвы, в пустынном спальном районе. Бомбилы, возможно, притормозят, но позвонить не дадут. С местными самодеятельными таксистами он уже знаком. Черт с ними! Сидеть тут до утра, до дворников, до первых вменяемых граждан. Повезет, если милицейский патруль проедет. Еще больше повезет, если у прохожего зажигалка найдется.

Пустой ярко освещенный автобус подъехал к остановке на противоположной стороне улицы, принял пассажиров. Автобус был двойной — с гофрированной перемычкой между салонами. В темноте ночи он казался фантастическим спасательным экспрессом, который в фильме ужасов подбирает оставшихся измочаленных героев. Режиссер вкупе с автором сценария и этих добил бы, но зрители любят, когда в конце фильма кто-то остается в живых.

Николай закрыл лицо руками — у него свой ужастик, без киношных штампов.

— Простите! — раздалось рядом с ним.

Сердоболица. Не уехала, получается? Хотя автобус наверняка был последним.

— Да? — устало спросил Николай.

— Это действительно ваш автомобиль?

— Действительно, в заднее стекло можете увидеть куклу моей дочери.