И тут я вспомнила, как Максим рассказывал, что в студенческие годы подрабатывал в геологическом отряде. Образцы пород лучше всего сохранялись в резиновых контрацептивах. Приехали в сибирскую глухомань, пришли в сельпо, скупили все презервативы, которые местный народ не жаловал и которые пылились в сарае-кладовой несколько лет. По селам тут же понесся слух: москвичи нагрянули, гондоны скупили, берегите девок.
— Благодарю! — Уже совершенно с другим выражением лица приняла я коробку и расплатилась. — Нам предстоит, — зачем-то соврала, — ответственная разведка недр.
По дороге в офис купила новогоднюю открытку.
В своем кабинете, не долго думая, написала:
Варваре отдала коробку с распоряжением:
— Упаковать по высшему разряду.
— Для женщины?
— Для мужчины.
— У нас кончились серо-серебристые ленты и маки искусственные.
— Не заводи мне тут про яйца для оливье! Упаковать достойно. Мне тебя учить? Сдери, если фантазии не хватает, обертку с каких-либо моих помпезных подарков. И чтобы через сорок минут эта вещь была по вот этому адресу доставлена, — протянула листок.
— Лидия Евгеньевна! Лида!
— Найти курьера? — разводила руками Варя. — Сегодня?
— Без паники! Придумай что-нибудь. У тебя ведь Новый год — звездный час, период творческой активности.
— Но я не могу! — простонала Варя.
— Что там? — подошел Игорек. — Срочно отвезти? Давайте я? На такси, но с Варей? — поставил условие.
— Езжайте, — махнула я рукой.
Уверена, что с Назаром мы больше о личном беседовать не будем. При встречах раскланяемся официально, рутинными служебными делами займутся подчиненные, нам же — только бумаги подписать. Назар не тот человек, который выясняет отношения с грубо нахамившей ему дамой. Зачем? Это ведь не мужику спустить обиду. С бабы — как с ребенка или с придурка — взятки гладки. На место грубиянки найдется другая, покладистая. Назар забудет меня быстрее, чем я — его. Таких, как я у него, — эскадрон, длинная очередь через запятую. А у меня он был болезненным вывихом и горьким уроком — не лезь туда, где травма обеспечена.
С корпоративной вечеринки, как всякий мало-мальски умный начальник, обычно я уходила не дожидаясь наступления момента, когда сотрудники начнут проявлять признаки опьянения. Да и ребятам без меня вольготнее, веселее. В этом году я решила убраться еще раньше, после первого главного тоста. Как ни прятала свои печали, только слепой мог не заметить, что на душе у меня кошки скребут. Многие слышали, что я постоянно названиваю Гошке, и народ нашел объяснение моему хмурому виду — мол, сыночек мой заболел, отсюда и тревоги.
— Дорогие друзья! — встала я с одноразовым пластиковым, но очень изящным фужером шампанского (наверняка Варвара раздобыла). — Уходящий год для нашей команды был очень успешным. Благодаря вашему профессионализму, здоровому трудовому азарту и, естественно, моему чуткому руководству, мы вышли на уровень, о котором не мечтали год назад…
Далее я перечислила каждого поименно, вспомнила успехи, забавные ошибки, преувеличила достижения, расписала достоинства. Это я-то думала, что приукрашаю, но каждый полагал, что слышит объективную оценку своего труда.
— Следующий, две тысячи восьмой год не обещает быть простым. Мы с вами набрали темп, который нельзя терять. К счастью, российский народ живет все лучше и лучше, потому стирает, чистит зубы, выводит пятна все больше. От вас потребуется много усилий, чтобы россияне пользовались именно нашей продукцией. Для этого будут и стимулы. — Выдержала паузу. — Ваши оклады повышаются на двадцать пять процентов!
Что я ожидала? Заулыбаются, «ура»-кнут, радостно переглянутся, захлопают. Извините, не на каждой фирме такие прибавки жалования! И чего мне стоило их выбить!
Но моя команда безмолвствовала. Смотрели напряженно, насупившись.
— Вы чего? — спросила я. — Не рады? Во, даете, друзья! Избаловала вас. Игорь, сформулируй, почему коллектив вместо ликования впал в ступор?
— А чего Игорь? Как что — так сразу Игорь…
— Потому что ты самый умный, — сказала Варя. — Формулируй.
— Запев-то какой был? — поднял на меня глаза Игорь. — Цитирую: «Потребуется много усилий». Четверть оклада не хрюк поросячий. Может, со своими веревками приходить?
Это из старого советского анекдота, мне Максим рассказывал. Социологи решили проверить уровень терпимости трудового коллектива. Уменьшили зарплату на половину — все проглотили, срезали еще на треть, потом вовсе ликвидировали оклады — народ смиренно вкалывает. Рабочий день сделали двадцатичасовым — ходят на производство как миленькие. Наконец сказали: завтра всех будем вешать. Тут тянется рука, вопрос: «Со своими веревками приходить?»
В наше время этот анекдот трансформировался в менеджерскую мудрость — пока народ не думает о веревках, надо закручивать гайки.
— Идея с веревками греет мое сердце, — усмехнулась я. — На самом деле, имела в виду только: не сбавляйте оборотов, друзья! Вы заслужили поощрение, которого я добилась, — не удержалась-таки от похвальбы. — Но если вам деньги не нужны…
— Нужны!
— Очень!
— Здорово!
— Класс!
Они вопили как резаные, вскочили, сдвинули фужеры, которые издавали не хрустальный звон, а пластиково-равнодушный стук. Но это никого не смутило и даже вызвало чей-то призыв: «Качать Лиду!»
— Нет! Все по местам! — испугалась я. — Не прикасайтесь ко мне! Выпили! «Ура!» — дружно.
Как они кричали! В соседних офисах подумали… Подумали, что им серьезно прибавили зарплату…
Останься еще на час, я услышала бы тосты за мое здоровье, за мои организаторские способности, за мои руководящие качества. И эти слова были бы столь же искренни, как мои восхваления каждого в главном тосте.
