Я густо покраснел.

— Да что вы… это… это… я… воды захотелось, кувшинчик сюда взял и разлил ненароком.

Хорошо, что мама спешила доить корову и не стала допытываться.

Ночное происшествие снова вспомнилось мне со всеми подробностями. Но теперь оно не казалось мне таким ужасным, как ночью. Может, потому что утро было солнечным и веселым, а, как вы знаете, все ночные страхи проходят утром. Ночью все кажется страшным потому, что темно и люди спят. А утром светит солнце, гомонят птицы, звенят ведрами бабы у колодца, и вокруг люди. Я был бодрый и энергичный. На остров! Немедленно надо на остров! Узнать, как там — живой ли…

Быстро умывшись, я побежал в хлев. Мама еще доила.

Теленок лез к корове. Мама отгоняла его: «Уйди! Уйди!».

— Мама! — попросил я. — Дайте молока, пожалуйста, быстрее, а то я убегаю.

— Куда это ты? Сейчас завтракать будем.

— Да потом. Я не хочу. Я молока только. Я с ребятами договорились пойти на рыбалку.

— Да хоть хлеба отрежь.

Выпил я стакан молока, отрезал большой ломоть хлеба — за пазуху — и на улицу со всех ног. За ворота выбежал и с разгона на деда Вараву наскочил — не заметил. Он даже пошатнулся.

— Тьфу на тебя! — буркнул сердито. Ишь, разогнался!

— Извините! Здравствуйте, дедушка!

— Здорово. Куда тебя несет? Прешь, как немой в суд. Людей с ног сбиваешь.

— Да я на речку, с ребятами договорился о рыбалке.

— Проспал, лодырь? — уже сочувственно и укоризненно спросил дед: сам же рыбак — понимает.

— Ага! Ну я побегу! Извините! — А сам думаю: «Эх, не знаете вы, ничего не знаете, куда я спешу. Если бы знали, не так бы запели…».

С неспокойным сердцем отплывал я на остров. И чем ближе подплывал, тем сильнее трепетало моё сердце: живой или неживой, живой или неживой…

И вдруг радость отчаянным криком забулькала в моём горле, как вода в закипающем чайнике:

— Ого-го-го-го-го!

Я увидел его. Живехонький и целехонький стоял мой друг Кукурузо на берегу, высунув голову из кустов и радостно мне улыбаясь. Только нос у него был облупленный и правую щёку наискосок пересекала свежая царапина. Но что такое царапина на щеке такого героического парня, как Кукурузо? Ничего!

Когда я пристал к берегу, мне захотелось броситься и обнять его на радостях, но я сдержался. Я лишь ткнул его в плечо и спросил:

— Ну как? Как ты тут?

— Ничего, — хлопнул он меня по животу и сразу добавил, взявшись рукою за щеку и качая головой. — Тут такое было-о-о…

— Что? — спросил я, словно ничего и не подозревал.

— Ты не поверишь. Подумаешь, что я вру.

— Ну?

— Шпионы на меня напали ночью. Вот тебе и ну! Я дрался. Так дрался, как никогда в жизни. Думал, что пропаду. Вот видишь, — он ткнул пальцем в царапину на щеке, потом задрал рубашку и показал синяк на ребрах.

— Ну? Ну? — нетерпеливо спросил я. — Как же это было?

— Подожди… Я все по порядку. — И Кукурузо начал рассказывать мне то, что вы уже знаете.

Когда он дошел до трагического описания схватки с незнакомцем — как он лягнул ногами, как незнакомец упал на него и начал царапаться — у меня в животе неожиданно что-то засмеялось, прощекатало в горле и вырвалось изо рта коротким смешком.

Кукурузо обиженно выдохнул:

— Ты что — глупый? Тебе, конечно, смешно. Попробовал бы ты.

— А ну повтори, как это было — эта драка, — попросил я.

Кукурузо повторил. Я покивал головой, вздохнул и сказал:

— Это был я.

Кукурузо вытаращился на меня.

— Это точно был я… Смотри. — Я закатал штанину и показал на ноге под коленом здоровенный синяк. — Твоя работа.

И я рассказал всё, что случилось со мной этой ночью. Кукурузо только глазами хлопал:

— Так выходит, что это… что это… дрались мы с тобой? В мне казалось, что был кто-то такой здоровенный.

— А мне думаешь, нет? Просто великан.

Мы взглянули друг на друга и как захохочем вдруг!

— Вот это класс!

— Вот это да!

— И как я мог тебя не узнать?

— А я?

— Хоть бы слово сказал.

— А ты чего — как воды в рот набрал?

— От испуга.

— От испуга!

— А незнакомец что — и не вылазил из лодки?

— Не вылазил.

— А куда же он потом делся?

— Исчез где-то. Уехал. Я на дерево с перепугу вскарабкался — всю ночь на ветке, как обезьяна, просидел, аж до рассвета. И глаз не сомкнул. Вот только когда рассвело, вниз спустился и задремал немного.

— А зачем он приезжал, как ты думаешь?

— А я знаю? Не в гости ко мне во всяком случае.

— А ты слышал, как в воду что-то бултыхнулось?

— Слышал, конечно. У меня даже в животе ёкнуло.

— Может, кого-то утопили? А?

— Кто его знает.

— Так. может…

— Цыц! — Кукурузо вдруг схватил меня за руку. — Пригнись.

Еще не зная в чём дело, я послушно пригнулся.

— Смотри! — прошептал Кукурузо. На плёс выплыла лодка. В ней сидел Кныш. Лодка плыла тем самым «курсом», что и незнакомец ночью. Обогнула остров и исчезла за прибрежными кустами.

Мы упали в траву и поползли — туда. За теми кустами остров заканчивался. Никого там не было. Кныш проплыл мимо.

— В лодку!

Мы рванулись к плоскодонке.

Кукурузо вдруг остановился:

— Взять ружье?

— Не надо! — попросил я, потом добавил: — Некогда.

Мы сели в лодку и начали огибать остров, приближаясь к тому месту, где ночью исчез незнакомец. И хотя сейчас было утро и светило солнце, сердца у нас бились тревожно — мы не знали, что ожидает нас