невыполнимым.
«Мы должны во что бы то ни стало ехать, хотя бы через ад!» [66] — говорил Ленин.
19 марта 1917 года в Берне состоялось совещание Интернациональной социалистической комиссии (созданной на Циммервальдской конференции). На этом совещании Мартов выдвинул такой план: просить германское правительство разрешить проезд русских эмигрантов через Германию в обмен на интернированных в России немцев.
Такие обмены — явление общепринятое, но выручали таким способом лиц высокопоставленных, а тут — революционеры-эмигранты! Захотят ли правительство Германии и Временное буржуазное правительство России пойти на такой обмен?
«План Мартова хорош… — сразу оценил Ленин, — очень хорош и очень верен» [67].
Но хлопотать за него большевикам нельзя. «Нас заподозрят»,- писал Ленин. Большевиков сразу же обвинят в «непатриотическом поведении». Если беспартийные русские добьются разрешения (от германских властей), то большевики присоединятся к отъезжающим.
Правительство Швейцарии и на это ходатайство ответило отказом, опасаясь за «непорочность» своего нейтралитета в глазах Антанты.
Что же делать?
Власти Франции и Англии наотрез отказались пропустить Ленина через свои территории. Телеграмма Ленина в Стокгольм Ганецкому:
«Англия никогда меня не пропустит, скорее интернирует. Милюков надует. Единственная надежда — пошлите кого-нибудь в Петроград, добейтесь через Совет Рабочих Депутатов обмена на интернированных немцев. Телеграфируйте.
Ульянов» [68].
Временное правительство России не дало согласия на въезд Ленина в страну. Меньшевики, эсеры, швейцарский социалист Гримм отказались содействовать отъезду перед фактом этих запретов.
В. А. Карпинский писал: «Однако политическая проницательность и революционная выдержка помогли Владимиру Ильичу вырваться из швейцарской западни. Хладнокровный анализ привел его к следующему заключению.
Одна группа воюющих держав — Франция, Англия, Россия и другие — не пропускает большевиков в Россию. Это понятно. Антанта боится, что революционная пролетарская партия в России получит сильное подкрепление и своей решительной борьбой против империалистической войны ослабит фронт этой группы держав. Она прямо заинтересована в том, чтобы не пропускать большевиков в Россию.
Но ведь другая группа воюющих держав — Германия, Австро-Венгрия и прочие — нисколько в этом не заинтересована. Наоборот, ей выгодно всякое ослабление враждебной группировки.
Отсюда вывод: партия революционного пролетариата, непримиримо враждебная обеим империалистическим группировкам, должна использовать противоречие между их интересами в своих целях. Надо получить разрешение на проезд через Германию, раз это невозможно через Францию и Англию.
Поэтому, когда среди эмигрантов возникла мысль о проезде через Германию в порядке обмена на интернированных в России германских граждан, Владимир Ильич горячо поддержал эту мысль, придав ей политически и практически вполне приемлемую форму. Он предложил обратиться с таким ходатайством от лица всех застрявших в Швейцарии русских граждан, без различия их политических взглядов» [69].
Ленин понимал, что проезд большевиков через Германию вызовет неистовый шум и вой. Но где это видано, чтобы революционеры бежали за перронными билетами, если надо захватить вокзал?
Не ехать нельзя!
С того дня — 2(15) марта 1917 года, — когда Ильичи получили известие о революции в России, до отъезда первой группы эмигрантов из Берна — 27 марта (9 апреля) — прошло 25 дней. В дороге В. И. Ленин и его спутники находились 6 дней. Через месяц после начала Февральской революции Владимир Ильич Ленин приехал в Петроград.
Этот месяц подготовки к отъезду был насыщен гигантской, напряженной работой. Ленин был занят разработкой плана дальнейшего развития революции, путей перехода от первого, буржуазно- демократического этапа революции ко второму ее этапу — социалистическому.
На основе анализа всех имевшихся в его распоряжении данных Владимир Ильич написал в Цюрихе пять «Писем из далека»: «Первый этап первой революции», «Новое правительство и пролетариат», «О пролетарской милиции», «Как добиться мира?» и «Задачи революционного пролетарского государственного устройства». Уже в первом письме, написанном 7(20) марта, содержится детальный анализ причин, характера и значения Февральской революции, оценка Временного правительства.
Очень многое для понимания ленинских характеристик того периода, расстановки классовых сил и перспектив борьбы дают следующие строки из первого письма: «…рабочие, вы проявили чудеса пролетарского, народного героизма в гражданской войне против царизма, вы должны проявить чудеса пролетарской и общенародной организации, чтобы подготовить свою победу во втором этапе революции» [70].
В своих письмах и телеграммах И. Арманд, Я. Ганецкому, А. Коллонтай, В. Карпинскому, А. Луначарскому, в Стокгольм — большевикам, отъезжавшим в Россию, В. И. Ленин пишет о задачах партии в начавшейся революции, советуется о путях проезда в Россию. В швейцарском городке Шо-де-Фон 5(18) марта Владимир Ильич выступил с рефератом о Парижской коммуне и перспективах развития русской революции. Его волновал вопрос, не повторятся ли в России ошибки Парижской коммуны, не возникнут ли новые ошибки, всегда возможные, если неверно оценить обстановку?
Владимир Ильич писал статьи, вел большую организаторскую работу, постоянно контактировался со своими соратниками — большевиками, встречался со многими людьми. Он написал воззвание «Товарищам, томящимся в плену», распространенное листовкой за подписью «Редакция „Социал-Демократа“». Обращаясь к русским военнопленным, В. И. Ленин рассказал им о революции, свергнувшей царя, о двоевластии в России. Ленинское воззвание содержало призыв к солдатам:
«Вернитесь в Россию, как армия революции, как армия народа, а не как армия царя» [71].
Телеграммы Ленина в Россию поступали с недельным запозданием. «Письма из далека», в которых Ленин предваряет Апрельские тезисы и составлению которых он уделяет самое первостепенное внимание, не полностью доходят до партии. Редакция «Правды» тех дней подвергла сокращению первое письмо и не опубликовала остальные.
Меньшевики опасались, что «общественное мнение» обвинит их в сговоре с германскими властями. Они забывали о главном: о долге перед революционной Россией.
«Я еду… во всяком случае» [72],- писал В. И. Ленин.
Трудные переговоры о проезде через Германию, с которыми не справился Р. Гримм, по просьбе Ленина взял на себя рабочий-интернационалист, секретарь швейцарской социал-демократической партии Фриц Платтен. Он немедленно выехал в Берн и встретился с германским посланником Ромбергом.
Согласно ли германское правительство пропустить через Германию русских эмигрантов без различия их партийной принадлежности? Ответ последовал не сразу, но он был положительным. Германские власти хотели бы извлечь выгоду из борьбы русских революционеров против империалистической войны.
Надо действовать, пока немцы говорят «да»!
Фриц Платтен вручил германскому посланнику текст условий проезда большевиков через Германию. Через два дня Платтен сообщил, что условия приняты германским правительством.
