Он обхватил ладонью ее затылок и подошел чуть ближе:
— А кто говорит о сексе? Существуют и другие способы насладиться и уменьшить чувственное напряжение.
Мейя прекрасно понимала, о чем говорит Джорджио, и от осознания этого кровь забурлила в ее жилах. В прежние времена они ублажали и ласкали друг друга, обходясь без соития.
— Забудь об этом, Джорджио, — сказала она, стараясь говорить унылым тоном. — Я устала. Меня совершенно не интересуют твои сексуальные игры.
Он схватил Мейю за руки и прижал ее к своему возбужденному телу.
— Давай, сокровище мое, — взмолился Джорджио, и она мгновенно обмякла. — Сделай так, как делала в прошлом.
Сердце Мейи затрепетало. Еще немного — и она уступит искушению.
Однако она твердо решила, что не станет ублажать Джорджио.
Не сейчас.
Не при таких обстоятельствах.
Она не намерена удовлетворять его прихоти.
— Ты и Гонзо будете спать здесь, — распорядилась Мейя, снимая халат со спинки кровати. — А я лягу на диване.
— Не стоит, Мейя. — Джорджио откинул упрямую прядь волос со лба. — Папарацци от нас уже отвязались. Я отправляюсь ночевать в отель. Увидимся утром. Упакуй свои вещи. Я организую их перевозку на виллу.
Мейя молча наблюдала за тем, как Джорджио выходил из ее спальни, затем стала считать его шаги, пока он спускался по лестнице.
Через несколько минут она услышала шум отъезжающего автомобиля.
Мейя обернулась и посмотрела на Гонзо, который крепко спал, похрапывая, на ее кровати. Она слегка тряхнула головой и улеглась рядом с ним. Молодая женщина была уверена в том, что никогда не заснет. Но, так или иначе, ритмичное сопение и храп собаки ее убаюкали. Она перевернулась на бок, поджала ноги и погрузилась в сон…
Глава 7
Следующим утром в дверь позвонили в тот момент, когда Мейя склонилась над раковиной. Ее тошнило. Она никогда не испытывала ничего подобного. У нее появилась ощущение, что она страдает морской болезнью. У Мейи кружилась голова, ее раздражали любые запахи в доме. Она открыла банку собачьих консервов, отдала ее Гонзо, а после этого ее начало тошнить.
Снова раздался звонок в дверь, на этот раз залаял Гонзо.
Мейя простонала и вытерла бледное как мел лицо полотенцем для рук. Вокруг глаз у нее залегли темные круги от усталости.
Молодая женщина вцепилась в перила лестницы мертвой хваткой. Она боялась, что упадет в обморок. Каким-то образом ей удалось добраться до входной двери и открыть ее.
— Что, черт побери, происходит? — Джорджио буквально влетел в дом. Он обхватил Мейю за плечи, помогая ей сохранить равновесие, и отрывисто приказал Гонзо не крутиться под ногами. — Тебе плохо, Мейя? — спросил он, нахмурившись.
— Так сильно меня никогда не тошнило, — тихо пробормотала она. — Рвота продолжается уже целый час. Я не выношу запаха корма для Гонзо…
— Так, сейчас все решим, — сказал он. — Я пришлю кого-нибудь за твоими вещами. Тебе необходимо отдохнуть. Ты должна сосредоточиться на ребенке. Первым делом ты отправишься к доктору. Как можно скорее.
Тошнота не проходила. Мейя вытерла влажный от пота лоб.
— Я не хочу, чтобы мне говорили о вероятности выкидыша, — простонала она, ее подбородок слегка дрогнул. — У меня и так длинный послужной список.
Джорджио почувствовал, как у него сжалось сердце.
— Ты не потеряешь этого ребенка, если я тебе помогу.
Она посмотрела на него с болезненной гримасой:
— Ты не можешь контролировать все на свете, Джорджио. Надеюсь, что ты наконец понял это.
Джорджио отказывался рассматривать возможность неудачи, поэтому стиснул зубы и упрямо заговорил:
— Пока беспокоиться не о чем, Мейя. У тебя маленький срок, но началась сильная рвота. Я где-то читал, что это хороший признак, подтверждающий сильную гормональную активность. Мы должны надеяться на успех, которого так долго ждали.
Она отвернулась от него и опустила плечи, будто готовясь к поражению.
— Я очень боюсь надеяться, — прошептала молодая женщина. — Я чувствую, что судьба готовит мне подарок, но я еще не получила его. Не могу избавиться от ощущения, что в последнюю минуту все опять сорвется и мои надежды рухнут.
— Ты не должна сдаваться, Мейя, — заявил Джорджио. — Сейчас ты обязана думать только о хорошем.
Она обернулась и посмотрела на него.
— Но нет никаких гарантий, правда? — Мейя вздохнула. — Я знаю, тебе не хочется говорить об этом, но ты потерял сестру, когда ей было всего три месяца. Она была живым, дышащим, активным ребенком. А сейчас во мне сидит крошечный эмбрион, который полностью зависит от моего здоровья. А вдруг, когда он или она родится, мы потеряем его или ее, как ты потерял свою маленькую сестру?
Выражение лица Джорджио стало бесстрастным. Мейя поняла, что перешагнула границу дозволенного. Разговоры о Кьяре были под запретом. Но Мейе хотелось поверить в то, что ее беременность поможет возродить отношения с Джорджио.
— Это совершенно разные ситуации, — сказал он сдержанно. — Конечно, выкидыши у тебя случались, но нам все-таки удалось зачать ребенка естественным путем. Мы должны принять то, что подарила нам судьба.
Она с силой сжала губы, отчего они побелели, как и лицо.
— А если опять ничего не получится?
Во взгляде Джорджио читалась стальная решимость.
— Мы не потерпим неудачу, Мейя.
— Джорджио… — начала она неуверенно. — Что ты чувствовал, когда я теряла детей?
Он вдохнул и медленно выдохнул.
— Я был опустошен и переживал за тебя и за себя. Да, я не демонстрировал свои чувства, но таков мой характер: я всегда замыкаюсь в себе, когда наступают трудные времена. — Джорджио помолчал. — Я должен был выглядеть сильным, чтобы ты могла на меня опереться. Я только теперь понимаю, до чего неправильно себя вел.
— Жаль, что ты скрывал от меня свои переживания…
— Что изменилось бы? — спросил он.
Мейя опустила плечи:
— Я не знаю…
Джорджио прикоснулся к ее щеке:
— Я не хотел обременять тебя. Я был уверен, что тебе хватает и собственных страданий. Но теперь мне понятно, что, если бы я был откровенен с тобой, ты поняла бы, каково мне приходится.
«Это многое объясняет», — подумала Мейя, но тем не менее молодая женщина все еще беспокоилась по поводу сохранения их брака. Если она опять не сумеет родить ребенка, будет ли Джорджио по-прежнему
