— Еще чуть-чуть, — попросила Хепзиба, снова поднося чашку ко рту Элспет и поглаживая ее горло, чтобы помочь проглотить напиток. — Вот молодец! А теперь надо немного подождать.
Комната покачнулась, и Элспет ухватилась за край стола.
— Ой! — Она медленно и осторожно поднесла руку к голове. — У меня кружится голова. Мне надо лечь.
Роб помог ей опуститься на стол.
Соломенная крыша над головой Элспет кишела ярко-зелеными извивающимися существами. Девушка моргнула и отвела взгляд. Когда она снова подняла глаза, то увидела только серую сухую траву.
Ангус что-то медленно говорил. Элспет знала это, потому что видела, как шевелятся его губы. Она смотрела, как слова вылетают у него изо рта и неуклюжими желтоватыми пузырями плавают по комнате, но не слышала их.
— Я за тебя переживаю, — сообщил ей Фингал с коврика, на котором ему позволила прилечь Хепзиба.
Его голос странным образом напоминал голос Роба. Потом пес поднялся на задние лапы и, как человек, оперся на каминную полку, скрестив лодыжки.
Красная шаль на плечах ведьмы напевала какой-то бессвязный мотив. Ворон в углу проснулся и уставился одним глазом на Элспет. Птица не произнесла ни слова, но девушка и без того понимала, что совершенно ей не нравится. Она была уверена, что птица заговорила бы, если бы считала, что гостья того достойна.
Роб сжал руку Элспет, и по ее телу разлилось благодатное тепло. Она уже совершенно не чувствовала ног. Губы Мак-Ларена шевелились, но синие нити в его пледе так громко взвыли, что полностью заглушили его слова. Он начал привязывать Элспет к столу. Это должно было ее встревожить, но она как завороженная наблюдала за яркими цветными вспышками, тянущимися за его руками, и до всего остального ей просто не было дела.
Элспет почувствовала запах хлеба. Хлеб был горячим, ароматным и невероятно аппетитным. У девушки даже слюнки потекли.
Знахарка согнула ее ногу в колене, а Роб крепко взялся за лодыжку. Хепзиба так туго затянула веревку на бедре, что Элспет должна была почувствовать боль. Вместо этого она с трудом подавила желание хихикнуть. А потом девушка уже не смогла сдержать смех, и он заплясал по комнате яркими искрами, зацепившимися за порхающие в воздухе и светящиеся на солнце пылинки.
Почему она никогда не замечала волшебной красоты окружающего мира? Ведь он весь пронизан божественным огнем. Все вращалось, превращаясь во что-то другое, все было одновременно одинаковым и разным, меняющимся и постоянным. Элспет одновременно видела прошлое, с начала времен, и все, что должно было произойти в будущем. Она видела все в мельчайших подробностях. Перед ее взором скользили бесконечные миллионы моментов былого и грядущего. Они исчезали в тумане и сливались в биении ее сердца.
Ангус оперся мясистыми ладонями на стол по обе стороны от ее головы… наверное, чтобы не позволить ей подняться в воздух и улететь.
— Прости меня,
Наверное, их произнес Роб. Хотя это могла быть и собака. И вдруг Элспет провалилась в преисподнюю.
Роб, спотыкаясь, выбежал из дома Хепзибы Блэк и ринулся к озеру. Его руки и грудь были залиты кровью. Кто бы мог подумать, что в Элспет столько крови? Роб знал, что если немедленно все не смоет, то окончательно сойдет с ума.
Но если Элспет умрет, его все равно ожидает эта участь.
Эта стрела должна была вонзиться в него. Вместо этого она вошла в нежное тело Элспет. Роб готов был отдать душу дьяволу за возможность поменяться с ней местами.
Почему Бог позволяет другим расплачиваться за его грехи?
Роб упал на колени возле воды и начал мыться, бормоча слова, заменявшие ему молитвы. Господь знал, что он не склонен к красноречию. Поэтому Роб даже не пытался придавать своим просьбам вид религиозного благоговения.
Элспет Стюарт не была трусихой. Она в угрюмом молчании встретила появление волчьей стаи. Но она визжала, как баньши, когда они с Хепзибой извлекали стрелу из ее бедра, стараясь сделать это как можно быстрее. Роб обрадовался за Элспет, когда она провалилась в забытье. Теперь ее рана была набита целебными снадобьями и перебинтована тряпками, пропитанными остатками мерзкого вина Ангуса. Но душа Роба была не на месте, потому что глаза Элспет по-прежнему были закрыты.
Хепзиба уверяла его в том, что если бы они начали вытаскивать стрелу из ноги, повреждения были бы гораздо больше. Но теперь Робу казалось, что они искалечили ее ногу с двух сторон. Элспет молода. Она должна танцевать, бегать и прыгать, а не ходить, опираясь на трость. Или того хуже…
Роб готов был вынести все, что угодно, если Господь услышит его молитву. Но Элспет была так бледна… Ее кожа была практически прозрачной.
Мак-Ларен посмотрел на свое дрожащее отражение. У него в голове крутилась еще одна просьба к Господу, но он никак не решался обратиться с ней к Всевышнему. Роб боялся просить слишком много.
Он встал и поплелся обратно к домику. На эту последнюю мольбу могла ответить только сама Элспет Стюарт.
Следующие три дня Элспет горела в лихорадке, лежа на обтянутом грубой холщовой тканью соломенном тюфяке. Когда ее веки, задрожав, открылись, она поначалу вообще ничего не увидела. Девушка смотрела на них широко открытыми глазами, в которых не было ни тени узнавания. Когда Элспет заговорила, она ответила на вопросы Роба на каком-то путаном языке, которого не знал никто.
— Кроме ангелов, — уточнила Хепзиба.
Роб по-прежнему был уверен, что в нынешнем состоянии Элспет повинны старухины снадобья.
— Это не так, — покачала головой Хепзиба. — Та настойка, которую я дала девушке перед тем, как взяться за стрелу, сработала, но ее действие уже прошло. Если бы травы могли причинить ей вред, они уже это сделали бы.
— Тогда зачем ты продолжаешь ее чем-то поить?! — воскликнул Роб.
Всякий раз, когда Элспет переставала реагировать на окружающее, Хепзиба вливала в нее какую-то жидкость. Несмотря на все ее уверения, Роб отнюдь не был убежден в том, что старуха не ведьма.
— Это совершенно другая настойка, — ответила Хепзиба. — Сейчас я даю ей сладкий базилик и синий василек.
— Василек?
— Да, растолченный и дважды заваренный кипятком василек, — кивнула Хепзиба. — Эти травы должны укрепить ее волю и помочь вернуться к нам. А пока ее дух блуждает.
Какова бы ни была истинная причина — варево ведьмы, потеря крови или непрекращающаяся лихорадка, — было очевидно, что Элспет находится на грани жизни и смерти. Роб опасался, что она стоит на самом краю, и почти не отходил от ее постели.
Когда девушку тряс озноб, Мак-Ларен ложился рядом с ней и согревал ее своим телом. Фингал попытался к ним присоединиться, но Роб пригрозил привязать собаку снаружи, если Ангус не будет за ней следить.
— Не будь таким ворчливым, Роб, — пробормотал его друг, демонстративно покидая хижину вместе с собакой. — Не один ты тут переживаешь.
В словах Ангуса была доля правды, но Роб считал, что именно на нем лежит вина за ранение Элспет. Если бы он ее не похитил, ей бы сейчас ничего не угрожало. Правда, при этом она была бы женой Лахлана Драммонда…
