принимали такую причудливую форму, как будто под поверхностью воды двигалось что-то большое и злонамеренное.
— Ага, а когда жертва перестает сопротивляться, водяная лошадь ее проглатывает, — закончил за Элспет Роб.
— Да, с волосами и костями, — подтвердила девушка. — Она съедает все, кроме печени.
Элспет содрогнулась, но в ее глазах светилось волнение, вызванное рассказом.
— А ты слышала, что оборотень не всегда прикидывается лошадью? — поинтересовался Роб. — Иногда он принимает вид привлекательного мужчины. Его можно распознать по водорослям в волосах.
— Да, в легендах говорится и об этом. Но так бывает, только когда оборотень ухаживает за девушками, — сказала Элспет. — Говорят, что иногда чудовище берет в жены обычную земную женщину.
— Я тоже о таком слышал, — подтвердил Роб. — Но из оборотня не получится хорошего мужа.
— Конечно нет. Он жесток и мстителен. Он держит жену взаперти до самой смерти, которая не спешит прийти за несчастной, как бы та ее ни призывала. Во всяком случае, так говорится в легендах. — Элспет снова убежденно кивнула. — Водяная лошадь — очень плохой муж.
— Плохие мужья встречаются и среди людей, — внезапно став серьезным, произнес Роб.
Он долго молчал, и Элспет удивленно склонила голову набок.
— Что случилось?
Внезапно Робу показалось, что все его тело отяжелело, как будто его швырнули за борт и намокшая одежда начала увлекать его на дно озера.
— Не мне бросать камни в водяную лошадь, Элспет.
— О чем ты?
— Я тоже был мужем, — медленно произнес Роб. — И как оказалось, очень-очень плохим.
Глава пятнадцатая
— Я не знала, что ты женат.
— Я не женат. Я сказал, что
Несколько секунд Элспет молча гладила Фингала по голове, а потом подняла глаза на Роба.
— Мы могли бы об этом побеседовать. Может, тебе станет легче…
— Женщины всегда так говорят, но словами ничего не изменить. — Роб отвернулся, злясь на собственную слабость. — Хоть всю ночь беседуй, Фиону этим не воскресить.
— Прости, — прошептала Элспет.
— Ты ни в чем не виновата.
И все же он действительно заставил ее расплачиваться за смерть своей супруги. Роб понял, что должен рассказать Элспет правду.
— Ваш союз устроили родители? — спросила она.
Роб только фыркнул в ответ. Как будто он позволил бы кому-нибудь принимать за него подобные решения.
— Нет, моих родителей давно нет на свете. Я стал лэрдом еще в шестнадцать лет. Я сам выбрал Фиону себе в жены.
Элспет вздохнула. Она уже призналась ему в том, что ее свадьба представляла собой скорее союз между двумя кланами, чем слияние двух душ. Она ощутила укол зависти к Робу и его невесте.
— Женившись на ней, ты получил много пастбищ и скота? — на всякий случай уточнила Элспет. — Я слышала, что мужчины ценят это в невестах.
Он покачал головой.
— Ни дюйма земли и ни единого копыта.
— Тогда почему ты выбрал именно ее?
Он пожал плечами.
— Я женился на ней, потому что она отказалась жить со мной в грехе.
— Я не стала бы винить за это женщину.
— Я ни в чем ее не винил. Я просто не мог без нее жить.
— Но ведь живешь…
Волны плескались о борт, заполняя тишину. Раньше Робу уже почудился бы шепот Фионы, но сейчас он не слышал ничего, кроме плеска воды о корпус баркаса.
Он уже никогда не услышит голос Фионы.
— Это не жизнь, Элспет, — произнес наконец Роб. — Это существование.
— Какой… — Она замолчала, как будто опасаясь задать слишком личный вопрос. Но, будучи женщиной, не удержалась и закончила: — Какой была твоя жена?
Роб улыбнулся. Он редко говорил о Фионе, но ему казалось, что он должен делать это чаще.
— Она была… — Наконец-то он обнаружил прячущегося в глубине его души менестреля. — Фиона была лучом света на воде. Теплым очагом, согревающим во время бушующей за стенами дома бури. Она была…
— Высокой и стройной? — перебила его Элспет, невольно выпрямляясь, чтобы казаться выше. — И у нее были длинные рыжие волосы?
— Да. Откуда ты знаешь? Тебе рассказал Ангус?
Девушка покачала головой.
— Я… догадалась.
— Что ж, раз уж ты об этом заговорила, да, Фиона и в самом деле была прелестна. Она обладала не только внешней, но и внутренней красотой. Она была сама доброта.
Покойная жена до сих пор стояла перед его внутренним взором такой, какой была в день их свадьбы. Ее щеки раскраснелись, а зеленые глаза сияли. Потом Роб вспомнил, когда видел ее последний раз, и его сердце стиснула такая боль, что ему стало трудно дышать.
— Я был недостоин ее, — резко произнес он. Боль отпустила, но ему по-прежнему не хватало воздуха. — Подобно водяному коню, я стал проклятием своей невесты. Она была обречена с того дня, когда я назвал ее своей.
— Что случилось? — прошептала Элспет так тихо, что Робу показалось, будто он услышал ее мысли, а не голос.
— На Рождество будет два года, как она умерла. Я женился на ней в день рождения нашего Господа, и мы бурно отпраздновали это событие, — с грустной улыбкой произнес он. — Потом, как раз перед Двенадцатой ночью, Фиона захотела навестить кое-кого из арендаторов и занести им корзинки с едой. Но мой друг Хэмиш видел неподалеку от замка дикого кабана. По его словам, это был зверь чудовищных размеров, и он хотел, чтобы я отправился на охоту вместе с ним. Я сказал Фионе, что арендаторы могут подождать, пока мы не добавим к подаркам свежей свинины. Но она твердо решила проведать их именно в этот день.
— Это старинная традиция, — кивнула Элспет. — Лэрд и его леди накануне Двенадцатой ночи навещают тех из арендаторов, кто живет дальше всех. Мои родители делают это каждый год, потому что люди рассчитывают на то, что им подарят продукты для праздничного стола.
— Фиона так мне и сказала, — вздохнул Роб. — Это было ее первое Рождество в моем замке, и она хотела исполнить свой долг. Мы в первый и последний раз поссорились. О господи, в гневе она была прекрасна!
— Она имела полное право гневаться, — немного прищурившись, заметила Элспет. — По крайней мере, теперь я знаю, что у тебя есть привычка злить всех своих знакомых женщин.
