— И?

Хьюм раздул ноздри.

— В городе мне кое‑кто должен четыре фунта и три пенса. Могу отдать их вам завтра.

— И?

Хьюм пожал плечами.

— К осени созреет урожай.

Англичанин покачал головой:

— Я не стану так долго ждать. Вы можете погасить разницу скотиной. Хартопп, сколько у него скота, по вашим расчетам?

Мистер Хартопп небрежно открыл книгу на заложенной странице и провел пальцем вниз.

— Три дойные коровы, семнадцать молочных коз, два племенных барана, одна лошадь‑тяжеловоз, двадцать четыре овцы с ягнятами, четырнадцать несушек и один петух.

— Забери все и доставь в имение, пока я не решу, что с ними дальше делать. Можешь уменьшить долг мистера Хьюма на справедливую рыночную стоимость его скотины.

Англичанин повернулся. Мистер Хартопп последовал за ним.

— Но вы не можете забрать моих животных, милорд, — взмолился Хьюм. — Вы оставите нас без молока, сыра и мяса. Скотина нужна мне для пропитания.

— Уверен, вы что‑нибудь придумаете, — обронил англичанин, даже не обернувшись.

Хьюм снял головной убор и смиренно прижал к груди.

— Милорд, умоляю. Моя семья без них умрет с голоду.

Англичанин остановился, прерывисто вздохнул и повернулся к нему лицом. Его глаза застыли на Шоне, и выражение лица смягчилось.

— Очень хорошо. Из уважения к вашим годам я позволю вам оставить лошадь, чтобы убрать урожай. Можете также оставить корову и половину кур. Это позволит вам и вашей дочери избежать нужды.

— Я ему не дочь, — взорвалась Шона.

— Прошу прощения?

— Повторяю, что я ему не дочь.

— Понятно, — произнес он, не скрывая раздражения. — Вы невероятно самоуверенны. Для его адвоката вы не слишком презентабельны. Кто же вы в таком случае?

— Она приходская сирота, милорд. Мы с женой взяли их с сестрой на воспитание. Вот уже почти десять лет мы о них заботимся. Я обучил Шону сельскому хозяйству. Выращивать хлеб и ухаживать за домашним скотом.

Англичанин скрестил на груди руки. Его глаза медленно изучали ее фигуру. Под его пристальным взглядом ей стало неуютно. Нетрудно было себе представить, как она выглядела в его глазах. Перемазанные конским навозом башмаки и подол платья. Мокрые блестящие волосы, свисающие с головы, как длинные черные змеи. Фартук стал грязным после того, как она с утра провозилась с промокшими от дождя животными.

Шона испытала неловкость. Она предстала перед ним мокрая, в грязи и навозе. Заклейменную руку она держала за спиной.

— Сколько вам за нее дали?

Хьюм тискал в руках берет.

— Э‑э, два фунта, милорд.

Англичанин поскреб подбородок.

— Я еще не нанимал слуг для работ вне дома, кроме егеря. Мне нужен человек для ухода за скотиной, которую Хартопп доставит в имение. Поскольку у вас у самого особой нужды в Шоне не будет, вы можете отдать ее мне. За это я спишу с вашего долга еще четыре фунта.

Хьюм задумался.

Но не Шона.

— Ну вы и наглец! — сказала она англичанину, подбоченившись. — Как вы смеете торговать мной, словно я животное? Вы что о себе возомнили? Я вам не телка какая‑нибудь, которую можно купить или продать!

Мистер Хартопп закатил глаза:

— Моя дорогая, разница между приходской сиротой и сельскохозяйственной скотиной не так уж велика. На самом деле раз уж мы коснулись запаха, то по запаху, сомневаюсь, что лорд вообще сумел бы отличить вас от телки.

Англичанин подавил смешок. Но Шоне было не до смеха.

— Что ты сказал, недоносок, сучий сын?

Шона бросилась на мистера Хартоппа с намерением выцарапать ему глаза. Но прежде чем ее пальцы дотянулись до его лица, ее талию перехватила длинная рука.

— Эй! — воскликнул англичанин. — Это была всего лишь шутка.

— Это не шутка, — возразила Шона. — Это было оскорбление, недвусмысленное и намеренное!

Он рассмеялся:

— Вы первая начали. Совсем недавно кто‑то обозвал его белесым старым козлом. Так что спрячьте коготки.

Шона перестала извиваться и, когда успокоилась, явственно ощутила силу крепко державшего ее мужчины. За ее спиной была крепостная стена. Широкая грудь с крепкими мышцами, сужавшимися к твердой талии. Его длинные ноги мешали отступлению, о котором она, правда, и не помышляла. Она вцепилась в руку, обвившуюся вокруг ее стана. Мышцы под мягкой тканью рубашки могли поспорить с твердостью мрамора. На смену угасающей ярости внезапно пришло удивительно приятное ощущение.

Он отпустил ее, и она попятилась. Ее тело там, где он к ней прикасался, все еще горело.

Англичанин одернул жилет, приводя в порядок свою одежду.

— Послушайте, факт остается фактом. Мое имение еще не полностью укомплектовано персоналом. Мне понадобятся ваши услуги. Ученикам обычно не платят, но я готов предложить вам небольшое жалованье вдобавок к постели и пансиону. Конечно, если вы будете добросовестно трудиться и прилично себя вести. И я дам мистеру Финдли рассрочку до конца года, чтобы погасить остаток долга. Ну что, договорились?

В сердце Шоны впервые забрезжил луч надежды. Мало того что Хьюм получит дополнительное время, чтобы рассчитаться с долгами, так еще и она сама сможет наконец зарабатывать. При мысли о том, как может измениться ситуация, если они с Уилли будут работать у англичанина, у нее от радости закружилась голова. С деньгами в кармане они, безусловно, не пропадут и смогут разыскать Кэмрана, когда достигнут совершеннолетия. Еще она сможет продолжать ухаживать за Пиллоу и другими животными, к которым привязалась.

С другой стороны, англичанин может оказаться жестоким, порочным хозяином. Она слышала всякие истории об английских помещиках и о том, как они обходятся в девушками, находящимися у них в услужении. При всей своей сварливости и грубости Хьюм не был распутником. А что представляет собой англичанин, она не знала. Знакомый черт лучше незнакомого.

Глаза англичанина разглядывали ее с удивленным любопытством. Он был еще красивее, чем показался сначала. У него были голубые глаза, обведенные вокруг темным кобальтом оттенка зимнего озера. Глаза обрамляла густая бахрома темно‑коричневых ресниц. Ветер трепал на лбу светло‑коричневые завитки его волос.

Возможно, этот шаг, в конце концов, был не так уж плох.

— Звучит достаточно справедливо. Да. Мы с Уиллоу можем завтра прибыть на место.

Морщинка между его бровей углубилась.

— Уиллоу? Это корова?

Шона рассмеялась:

— Нет, моя сестра.

Его губы вытянулись в линию.

— Мы с мистером Финдли насчет Уиллоу не договаривались. Она может оставаться здесь на ферме.