Experimental Biology» (т. 189, № 1, c. 251–261). Два зоолога из Абердинского университета (Шотландия) показывают там на протяжении одиннадцати страниц текста, что изучение полета перелетных птиц может принести на редкость противные результаты. В этой связи стоит напомнить, что если передержать утиное филе на огне, то оно становится, мягко выражаясь, несъедобным.

Эта сфера исследований была бы, несомненно, гораздо более захватывающей, если бы пеликаны летали строем в виде буквы F или китайского иероглифа, обозначающего «Твоя мать ушла в соседнее кафе пропустить рюмочку-другую». Увы, такого в природе не наблюдается.

«Когда спотыкается слон, страдают муравьи», — гласит африканская пословица.

Вероятно, африканские мудрецы являются подписчиками журнала «Science», а может, дело обстоит ровно наоборот: в начале 2008 года этот научный еженедельник (т. 319, № 5860, с. 192–195) утверждал примерно то же самое — правда, сформулировано было посложнее: «Разрыв взаимозависимости муравей/растение вследствие исчезновения крупных травоядных в африканской саванне». Под таким заголовком была опубликована статья группы американских исследователей, где, в частности, утверждалось, что когда из саванн исчезает какое-нибудь крупное травоядное типа слонов, то у некоторых муравьев возникают проблемы.

Поясним на примере. В Восточной Африке растет и процветает свистящая акация (Acacia drepanolobium) — весьма прикольный кустарник. Он свистит на ветру, а кроме того, располагает целым арсеналом для защиты от крупных зверей — слонов и жирафов, которые не прочь полакомиться его листьями. Во-первых, у этой акации — большие колючки. Во-вторых, на ее ветвях живет вид муравьев (Crematogaster mimosae), который совсем не по вкусу крупным растительноядным, так как эти козявки весьма агрессивны. Если насекомые обеспечивают дереву защиту, то оно в свою очередь предоставляет им кров (некоторые из колючек содержат полости) и пропитание (выделяемый растением нектар), таким образом муравьи и акации образуют своего рода симбиоз, или, точнее, так называемую связку, — немного на манер рэкетиров и владельцев ресторанов.

Авторы статьи в «Science» изучали это сожительство в 12 районах Кении. В половине из них вот уже многие годы как перевелись крупные растительноядные животные. Ученые констатировали: именно в этих местах акации выделяли меньше нектара и имели меньше полых игл. Муравьи-защитники там встречались реже (впрочем, особой нужды в них уже и не было). Однако на их месте стали размножаться другие виды муравьев (Crematogaster sjostedti), которые наносили деревьям вред, поскольку способствовали нашествию жуков, питающихся древесиной. (Отметим в скобках следующее забавное обстоятельство: муравьи вида Tetraponera, обитающего в экваториальных лесах, являются плотоядными, их укус крайне болезненный. Они живут в полых деревьях, которые в Габоне, например, называются «дерево измены» — раньше тут существовал обычай привязывать к этим деревьям неверных жен.)

Мораль сей басни такова: исчезновение слонов и жирафов из Кенийской саванны вызвало цепную реакцию, от которой пострадали все. Кстати сказать, покинуть эти места слонов заставил рост городов, то есть в конечном счете человек.

Еще одна африканская поговорка гласит: «Если не знаешь, куда идешь, посмотри, откуда ты идешь». На сей раз яркую иллюстрацию этой мысли мы находим в журнале «Journal of Clinical Investigation» (т. 62, № 4, с. 884–887) в статье под заголовком «Overproduction of adenine deoxynucleosides and deoxynucletides in adenosine deaminase deficiency with severe combined immunodeficiency disease», но это мы здесь разъяснять не станем — уж слишком долго и скучно.

От Англии до Японии — в том числе на ипподроме Санта-Анита в Лос-Анджелесе, входной билет куда стоит пять долларов, — любители лошадей и скачек поклоняются памяти величайшего чистокровного скакуна всех времен. Звали его Эклипс[14] — дело в том, что этот легендарный конь родился в Англии в день полного солнечного затмения 1 апреля 1764 года. Однако знаменит он не из-за этого астрономического совпадения и даже не потому, что выиграл все скачки, в которых участвовал. Эклипс стал легендой и кумиром, поскольку всегда пересекал линию финиша с отрывом в десятки корпусов от всех своих конкурентов. И этот факт поистине обескураживал и обескураживает.

Как только Эклипс умер — а случилось это 26 февраля 1789 года «вследствие колики», — как ученые буквально набросились на тело почившего коня в попытке разгадать его секреты. Расчлененка, анализ скелета, возможно, даже гороскоп… В то время ветеринарам ничего не удалось обнаружить. И вот сегодня их коллеги решили продолжить исследование. Обследовав скелет Эклипса при помощи методов сканирования, проанализировав все картины, на которых он фигурирует, прочитав все отчеты о нем, воссоздав полную модель легендарной лошади на компьютере, проанализировав его ДНК и выпив 3564 чашки чая без сахара, бригада исследователей из Королевского ветеринарного колледжа и Кембриджского университета предположительно нашла наконец разгадку феномена: Эклипс был суперчемпионом потому… что был середняком во всех отношениях! Ни одна из его физиологических характеристик не являлась исключительной, все было строго в пределах нормы, причем точно посередине. Вот всегда так с наукой: вы ей предъявляете чудесные феномены, а она вам их перерабатывает в кошачьи консервы.

Эклипс был просто-напросто идеальным образчиком чистокровного скакуна английской породы — небольшая голова, изящная шея, глубокая седловина, мощный круп, непредсказуемый нрав. Хотя вроде бы есть кое-что еще. Из каждого копыта легендарного коня было сделано по чернильнице. При этом их известно как минимум пять. Как говорят у нас в Шантийи, «жены и лошади не бывают без греха»…

Специалисты считают, что около 80 % процентов современных лошадей так или иначе являются потомками Эклипса. Закончив свою победоносную карьеру скакуна, наш герой был отправлен, как выражаются, «на племя» и на этом поприще преуспел ничуть не меньше: от него родилось более 300 жеребят. От него мы также имеем премию его имени на скачках в Мезон-Лафит и знаменитую фразу, которую еще используют некоторые британские спортивные комментаторы в случае тотальной победы «Eclipse first and the rest nowhere» (Эклипс — первый, остальных не видно).

Скелет Эклипса, который долго возили по всей Британии, отныне хранится в Королевском ветеринарном колледже неподалеку от города Хетфидл, расположенном к северу от Лондона, куда обязательно совершают паломничество завсегдатаи ипподромов. Да, кстати, пока не забыл — очень хотелось бы взглянуть на скелет Марселя Пруста (которого один его, ну самый близкий, друг ласково называл «мой пони»). Ведь там тоже остается пара-тройка деталей, которые хочется прояснить.

Среди всех живых видов самое красивое сальто назад исполняет Indotritia cf. Heterotrichia. Это стало известно после того, как группа исследователей из Франции и Бельгии поместили под микроскоп представителя рода Indotritia (читай: козявку размером о,8 мм с действительно отвратной рожей) и приказали ему: «Прыгай, козел!» И тут — чудо из чудес — клещик прыгнул назад, в то же время совершив пятнадцать переворотов вперед. Аплодисменты, вручение наград и публикация статьи в «Proceedings В» британского Королевского общества (т. 265, с. 22350-2242) под заголовком «The backward jump of a box moss mite» («Клещ прыгает назад»).

Самое удивительное, что явствует из этого потрясающего чтения, это не последовательность фигур в прыжке, а стартовая скорость клеща: он отрывается от поверхности за половину тысячной доли секунды.