Работа Реймаруса — «Апология рационально верующего в Бога» — стала своего рода фундаментом для дальнейших поисков «исторического» Иисуса, оказав значительное влияние на развитие либерального богословия и религиозного гуманизма. Даже те исследователи, которые не соглашались с выводами Реймаруса, вольно или невольно были вынуждены обращаться к его методам рациональной критики евангельских событий.
Либеральная теология, занимавшая в XIX веке сильные позиции, рассматривала Иисуса прежде всего как учителя морали. В трудах И. Канта, Г.В. Гегеля, Г.Э. Паулюса, Э. Ренана, А.Б. Ричля, А. Гарнака образ Христа лишён каких-либо сверхъестественных черт. По их представлениям, он был духовно совершенной личностью, своего рода моральным идеалом для всего человечества. Заурядным проповедником считал Иисуса и Д. Штраус (1808 —1874), автор нашумевшей в своё время книги «Жизнь Иисуса». Похожих взглядов на Христа придерживался и Л.Н. Толстой.
На рубеже XIX — XX вв. И. Вейсс и А. Швейцер создали ещё один вариант образа Иисуса, представив его апокалиптическим пророком. Согласно их воззрениям, жизнь и деятельность Христа можно понять лишь в контексте античного иудаизма, насыщенного страстным ожиданием скорого «конца времён». Подобно всем тогдашним евреям, Иисус уповал на неизбежное вмешательство Бога в ход истории с целью уничтожить силы зла и установить на земле Царство Божие. Однако приход Царства мог задержаться, если грехи людей не были искуплены. Из пророка Исайи Иисус знал, что Мессия должен пострадать за грехи людей, предназначенных свыше для Царства Божия (Ис. 53). Это привело его к решению принести самого себя в жертву Богу, поскольку он видел
Таким образом, по Швейцеру, получалось, что Иисус отправился в Иерусалим с одной-единственной целью —
В 20-х гг. XX в. М. Дибелиус и параллельно с ним Р. Бультман предложили новый метод изучения Евангелий, так называемую «критику литературных форм и жанров». По мнению сторонников этого направления, необходимо отличать «исторического Иисуса» от Иисуса, с которым имеет дело церковь. Согласно воззрениям Р. Бультмана, на изречения Иисуса и рассказы о нём сильное влияние оказывали религиозные и социальные реалии жизни первых христиан. Необходимость решать многочисленные внутрицерковные проблемы якобы заставляла их придумывать и приписывать Иисусу целые эпизоды и речи, в результате чего реальный, исторический Иисус оказался погребённым под толстым слоем позднейших мифических напластований. Следовательно, Евангелия, как источник сведений об «историческом» Христе, не заслуживают абсолютно никакого доверия {6}. Придя к такому выводу, Бультман объявил, что предметом его поисков будет
После «открытий» Бультмана, ошеломивших научный мир, многие библеисты решили вообще отказаться от поисков «исторического» Иисуса, посчитав, что это невозможно в принципе. Однако после Второй мировой войны началась новая фаза поисков, имевшая целью обнаружить связь между «историческим» Иисусом и Иисусом веры. Участники «нового поиска» исходили из предположения, что должны существовать параллели между тем, что говорил Иисус сам о себе, и тем, что говорили о нём его последователи: даже если в Евангелиях по большей части содержатся не подлинные слова и дела Иисуса, а приписанные ему христианской общиной, то всё равно на их создание исторический образ Иисуса должен был оказывать определённое влияние. Подвергнув новозаветные тексты критической обработке, участники «нового поиска» надеялись извлечь из них исторически подлинное ядро.
В этом кратком обзоре я дал характеристику лишь наиболее известным и аргументированным реконструкциям исторического Иисуса, хотя, конечно же, их было придумано гораздо больше. Кем только не изображали Христа его бесчисленные интерпретаторы! «Учителем добродетели» ессеев и первым иудейским революционером, тайным агентом римлян и родоначальником французской королевской династии, провозвестником «чистой религии» без культа и предтечей хасидизма, последним пророком иудейства и «посвящённым» эзотерических школ Индии. Существовала даже такая экстравагантная гипотеза, согласно которой Иисус Христос и Юлий Цезарь, — это одно и то же лицо!
Итак, мы убедились, что настойчивые, более чем двухвековые поиски «исторического» Иисуса оказались, по сути, безуспешными. За это время было придумано множество самых разных реконструкций его жизненного пути, но ни одна из них так и не стала общепризнанной. Почему? Ведь у всех исследователей перед глазами был один и тот же текст — Новый Завет. Откуда же в таком случае взялась эта поразительная разноголосица во мнениях?
Объяснение этому странному факту может быть только одно: библеистам, несмотря на все их усилия, не удаётся расшифровать древний специфический контекст, который во многом определял истинные смысл и значение евангельских рассказов. Отсюда и все разногласия.
Чтобы было понятнее, насколько важную роль играет контекст в человеческой речи, рассмотрим простейший пример. Возьмём самую обычную, всем знакомую фразу: «К столу!» Что она означает? Большинство читателей, заслышав её, наверняка представят себе уютный ресторан, учтивых официантов, белоснежную скатерть, уставленную изысканными блюдами и напитками... А между тем на ракетном полигоне по этой команде обслуживающий персонал обязан явиться к пусковой установке, именуемой на военном языке «столом». Как видим, вырванная из контекста, эта привычная фраза может послужить причиной больших недоразумений.
То же самое и с евангельскими текстами. Недостаточно перевести Новый Завет дословно, буква в букву, необходимо ещё знать и контекст, подоплёку тех давних событий, а иначе, как бы мы ни старались, истинный смысл евангельских рассказов так и останется тайной за семью печатями.
Многие исследователи пытались решить эту проблему, тщательно изучая исторические реалии, на фоне которых разворачивалась деятельность Христа, — социальные условия, нравы, экономику, религиозные культы, мессианские настроения и т.п. Выяснив, какие конкретные исторические вызовы стояли перед Иисусом и его учениками, они надеялись лучше понять евангельские тексты. Однако эта кропотливая работа не увенчалась успехом. Исследователи собрали огромный фактологический материал, но воссоздать на его основе портрет исторического Иисуса, который удовлетворил бы всех, так и не сумели. Почему? Ответ, я думаю, очевиден: в массе самых разнообразных фактов, относящихся к истории древней Палестины, им так и не удалось отыскать то единственное, что составляло изначальный контекст евангельских рассказов.
Но что же мешает исследователям это сделать? Почему за такой большой срок они не смогли решить эту наболевшую проблему? Вопрос непростой, на который в двух словах не ответишь. В последующих главах я постараюсь дать на него исчерпывающий ответ, а заодно представлю и свою собственную расшифровку древнего контекста евангельских историй.
Глава 2
«И ВРАГИ ЧЕЛОВЕКУ...»
С мужеством и верой боговдохновенного человека, будучи одним из тех, кого умники обычно называют мечтателями, появился Иисус среди иудеев.
