отсутствия, исключая двух ближайших часовых, которых вы об этом предупредите, чтобы они могли по условленному сигналу впустить нас обратно, а то они, пожалуй, начнут стрелять в нас, когда мы подойдем.

Переговорив обо всем этом, капитан с сыном вышли из тени и осторожно добрались до ворот, где капеллан выпустил их, и они отправились в обход.

Капитан не пошел по большой дороге, идущей от «хижины» к мельнице, а предпочел маленькие извилистые тропинки, более скрытые со стороны индейского лагеря. По ним они направились к хижинам и сараям. У капитана мелькнуло опасение, не забрали ли индейцы имущество колонистов и не увели ли они лошадей. Тихо пробирались капитан с сыном, останавливаясь время от времени, чтобы посмотреть на еле тлевшие костры на скале. Кругом господствовала мертвая тишина; не раздавалось даже собачьего лая: собаки последовали за своими хозяевами в «хижину», и теперь около каждого часового у палисадов лежал верный четвероногий сторож.

Вдруг майор дотронулся рукой до плеча отца.

— Налево кто-то есть! — чуть слышно прошептал он.

— Это наша старая белая корова, самая ласковая из всего стада. Что это? Да она выдоена, хотя никто из наших людей не выходил из «хижины». Это дело рук новых соседей!

Роберт ничего не ответил, а только ощупал свое оружие, точно желая убедиться, может ли оно быть пущено немедленно в ход. Постояв несколько минут, они с еще большей осторожностью двинулись дальше. Они дошли до домика, но там не оказалось никого. В печке еще оставалась горячая зола. Позади стояли конюшни. Майор отворил дверь и остался здесь, чтобы направлять лошадей к ручью, а капитан отвязывал их. Первой была рабочая лошадь, и Роберту легко было ее направить к воде; но справиться со второй оказалось не так-то легко; она была еще совсем молодая, дрессированная для капитана. Почувствовав себя на свободе, лошадь эта тотчас же начала бегать по двору, потом выбежала в поле и несколько раз обежала его, пока не нашла воду. Остальные с таким же шумом последовали за ней. Стук копыт разносился довольно далеко в ночной тишине.

— Плохо справились мы с этим делом, Боб! Индейцы, наверное, слышат этот топот.

— Да, надо узнать, не проснулись ли они. Пойдемте ближе к кострам.

Все было тихо. Капитан и Роберт молча стояли под яблоней и прислушивались. Вдруг возле них послышались чьи-то шаги, и вслед за тем показалась мужская фигура, осторожно подвигавшаяся по тропинке к тому месту, где притаились капитан и его сын. Когда незнакомец поравнялся с ними, капитан быстро вышел из-за дерева и, положив ему руку на плечо, строго спросил:

— Кто идет?

Незнакомец так был поражен неожиданной встречей, что сразу не мог выговорить ни слова, дрожа, как в лихорадке. К удивлению, незнакомец оказался Джоэлем.

— Это вы, капитан! — воскликнул он. — А я думал, что это какой-нибудь враг. Но что вас заставило выйти в такое время за палисады?

— Я нахожу, что этот вопрос скорее должен предложить тебе я, Стрид! Я велел держать ворота закрытыми и не пускать никого за палисады.

— Совершенно верно! Но, пожалуйста, говорите тише! Неизвестно, кто теперь возле нас! Кто это с вами? Неужели господин Вудс?

— Кто бы ни был со мною, он здесь по моему приказанию, ты же, как раз наоборот, поступил против моего распоряжения. Ты меня знаешь достаточно, чтобы помнить, что я не терплю обмана. Отвечай, зачем ты здесь?

— Вы знаете, что сегодня после полудня так неожиданно пришли индейцы, что мы ничего не успели взять из своих хижин. Вы за каждую работу платили нам, а так как я жил очень экономно, то и собрал несколько сотен долларов! Индейцы могли отыскать их и унести. Я и ходил за ними.

— Если ты не врешь, то деньги должны быть уже с тобой!

Джоэль протянул руку, и капитан нащупал платок с изрядным количеством монет. Это доказательство отвело от него в глазах капитана всякое подозрение. На вопрос, как он пробрался через палисады, Джоэль ответил, что он пролез через них и что это очень нетрудно сделать с внутренней стороны. Так как капитану было хорошо известно пристрастие Джоэля к деньгам, то он легко объяснил себе нарушение им приказания.

Во время этого разговора майор держался вдали, чтобы не быть узнанным, хотя Джоэль раза два или три оборачивался в его сторону, желая узнать, кто с капитаном.

Джоэль признался, что это он, а не индейцы, выдоил корову, чтобы отнести молоко жене и детям. Индейцы же, по его мнению, уже ушли.

— Ступай теперь домой, Стрид, и не говори там никому, что встретил меня с…

— С кем? — с любопытством спросил Джоэль, видя, что капитан остановился.

— Не говори никому, что встретил нас. Очень важно это держать в секрете.

Отец с сыном пошли дальше. Роберт шел позади на расстоянии двух-трех шагов от отца. Они подвигались очень медленно и осторожно, держа наготове свои карабины. Они отошли еще на незначительное расстояние, как кто-то тихо дотронулся до локтя Роберта. Тот обернулся и увидел Джоэля, заглядывавшего ему под широкополую шляпу. Это было так неожиданно, что надо было собрать все хладнокровие, чтобы не выдать себя. Он спросил майора, называя его мельником Даниэлем, зачем капитан вышел из «хижины» в такое опасное время.

— Капитан любит осмотреть все сам, — тихо ответил Роберт, слегка отодвигаясь, — а ты сам знаешь, что он не терпит противоречий. Оставь нас и неси свое молоко.

Джоэль не узнал переодетого Роберта.

«Кто бы это мог быть? — думал Джоэль, медленно пробираясь по тропинке. — Это не Даниэль, да и вообще не из наших».

Он так углубился в свои мысли, что и не заметил, как подошел к палисадам. Собаки залаяли, и сейчас же раздался выстрел. На выстрел сбежались люди с оружием в руках, думая, что на «хижину» напали индейцы.

На Джоэля со всех сторон посыпались вопросы. Подошел и капеллан. Джоэль непринужденно объяснил, что уходил доить корову по распоряжению капитана, но, подходя к воротам, совершенно позабыл об условленном сигнале. Когда мельник хотел взять у Джоэля молоко, то оказалось, что ведро пустое; пуля пробила его, и молоко вытекло. Отослав всех на свои места, капеллан спросил Джоэля, видал ли он кого- нибудь.

— Как же! Я встретил капитана и…

Джоэль остановился, думая, не подскажет ли Вудс имя незнакомца.

— А индейцев не было видно? Я знаю, капитан вышел, но не следует никому рассказывать об этом. Так ты ничего не знаешь об индейцах?

— Ровно ничего; они или спят, или ушли. Так кто, вы мне говорили, пошел с капитаном?

— Я об этом ничего не говорил. А теперь ступай к своей жене; она, вероятно, уже беспокоится о тебе.

Капитан с сыном молча продолжали свой путь. Они слышали выстрел и догадались в чем дело, тем более что вслед за выстрелом наступила полная тишина. Это еще более подтверждало их догадку. Теперь они подходили к кострам. Ни одно движение не выдавало там присутствия какого-нибудь живого существа. Они подошли ближе к кострам, которые уже едва тлели. Все было пусто, в лагере не было ни души. Спустившись к мельнице, они и здесь не нашли никого. Осмотрев все уголки, они решили, что индейцы скрылись куда-нибудь на ночь, а, может быть, и совсем ушли.

Подойдя к палисадам, капитан громко окликнул и ударил в ладоши; сейчас же капеллан открыл им ворота, и, перебросившись несколькими фразами, все вернулись в дом и разошлись по своим комнатам. Изнемогая от усталости, майор бросился в постель и сейчас же заснул, а капитан долго еще ворочался в постели, прежде чем забыться от всех треволнений этого дня.