ему настолько?

Здесь я вспомнил очередность, согласно которой мы поперхнулись и сообразил, что краснеть сейчас моя очередь. Так, не дождетесь.

– Прошка, нарежешь розог и замочишь их в море. Будем твою невесту воспитывать.

Я рассчитывал, что Мириам испугается, ведь говорил это с самым серьезным выражением лица. Сейчас.

Мириам звонко рассмеялась.

– Прошка – букашка, Прошка – букашка.

Наконец, ей удалось объяснить, что слово «прошка» и означает букашку на каком-то знакомом ей наречии.

Ничего себе букашка. Проухв и так поперек себя шире, что при его росте смотрится очень внушительно, а в кирасе и вовсе достигает ужасающих размеров.

Перед сном я размышлял о наших дальнейших действиях. Пойдем на шлюпке вдоль берега, чтобы в случае опасности можно было отойти от него подальше, либо же высадиться на него и скрыться в лесу. Лес здесь густой, настоящая сельва. Так что лучше морем, чем по берегу ноги бить. На побережье обязательно отыщется селение. А там уже будем решать, что делать дальше. Да и не должны мы были далеко уйти от Гостледера, еще и суток не прошло.

Утром я проснулся от громкого шепота Мириам:

– Прошечка, букашечка, разведи костер, я замерзла.

Проухв сонно зашевелился, и она зашикала на него: тише, тише, господина разбудишь.

– Прошка – позвал я его.

Тот мгновенно вскочил на ноги.

– Да, ваша светлость?

– Ты розги вчера замочил? Так неси их сюда.

И тот поплелся за розгами. Ну нельзя же так, Проухв. Я же шучу, и даже Мириам это понимает. Но ведь прикажи я тебе высечь ее, и ты сделаешь это, сделаешь не из-за страха передо мной. Мне даже жалко иногда тебя становится из-за твоей потрясающей наивности и немного горделиво из-за преданности.

Прошка вернулся без розог. Надо же, сейчас, наверное, скажет, что их прибоем унесло.

– Ваша светлость, шлюпка исчезла, – сообщил он с таким видом, как будто сам был в этом виноват.

Шлюпки действительно не было. Осталась только ровная канавка в песке от ее киля, обрывающаяся на линии прибоя.

Прибоем унести шлюпку не могло, да и не настолько он здесь сильный. Шторма ночью не было тоже.

И потом, я достаточно надежно привязал шлюпку к толстому, выступающему из земли корню какого- то дерева. Сначала я положил выбленку, затем был штык, и уже после всего этого рифовый узел. Словом, перестраховался. Так что развязаться само по себе точно не могло. Кроме того, мы вытащили шлюпку за линию прибоя чуть ли не на весь корпус.

Следы! Что у нас с ними?

Так, это отпечатки от маленьких ступней Мириам, размером с мужскую ладонь. Вот здесь она сидела на поваленном стволе пальмы, дожидаясь, пока Прошка перенесет вещи из шлюпки. Вот и Прошкины следы, оставленные огромными, почти гигантскими подошвами его ботфорт. Он перенес все за две ходки, явно бахвалясь перед Мириам своей силой. Количество и размеры соответствуют.

А вот здесь топтался я, изображая собой вооруженное охранение, оставив после себя отпечатки босых ног изящного сорок четвертого размера. Все. Больше ничего не было.

Только цепочки птичьих перепончатых лапок. Но они имелись у самого края воды. Шарада.

И мой блестящий план рухнул как карточный домик. А как все было славно задумано!

Я хотел посадить Мириам на румпель, Прошка взялся бы за весла. Он греб бы, играя мускулами перед понравившийся ему девушкой, и его бы совсем не брала усталость.

А я бы скромно расположился на носу шлюпки, зорко высматривая неведомые опасности. Потом мы отошли бы от берега, поймали попутный ветерок…

И всего этого уже не будет.

Теперь серьезно.

Проухву больно сидеть по понятным причинам, и больно будет еще достаточно долго. Две раны на его филейных частях оказались вполне серьезны, да и множество мелких порезов давали о себе знать. Вчера Прошка старательно не поворачивался тылом к Мириам, даже кушал он стоя. Пришлось с ним серьезно поговорить, потому что он категорически отказывался от того, чтобы Мириам осмотрела и обработала ему раны.

– Я могу тебя перевязать,– сказал я ему с самым серьезным видом. – Но после этого мне придется тебя убить. Потому что рано или поздно ты проговоришься, что я перевязывал твою задницу.

Прошка понятливо кивал головой, а подслушивающая Мириам безуспешно пыталась сдержать смех, уткнувшись лицом в ладошки.

Словом, раны обрабатывала ему она. Представляю себе его муки. Напоследок Мириам чмокнула его в макушку и что-то сказала, после чего Прошка в очередной раз густо покраснел. Я не расслышал всей фразы, но определенно последние слова в ней были – очень симпатичная.

Но все это мелочи. Самое противное в этой ситуации то, что теперь я даже теоретически лишаюсь всяческих шансов успеть на собственную свадьбу. Если еще вечером они имелись, правда, только при почти невероятно благоприятном стечении обстоятельств, то теперь все, абзац. Полный и окончательный абзац. И необходимо с этим свыкнуться. Тут я в очередной раз вспомнил, что когда-то курил и в очередной раз пожалел, что местные жители об этой дурной, но иногда такой необходимой привычке не знают, и даже не ведают о ее возможности.

Как бы не помешала мне сейчас пара бокалов бренди, чтобы успокоить дух и вернуть ясность мысли.

Но нет у меня его ни капли. Да и откуда он возьмётся, все осталось на борту 'Лолиты'. 'Лолита' же в Гостледере, морском порту Монтарно и очень надеюсь, что еще не ушла. Нет, такое вряд ли произойдет, они месяц меня будут дожидаться, и это как минимум.

Вот только добраться до нее еще надо. Потому что придется бить ноги пешком по практически непроходимой сельве, чтобы выйти на какое-нибудь селение, туда, где можно будет пристроиться пассажирами на любом из попутных судов до Гостледера.

О том, что у меня нет денег, я не волновался. Расплачусь в Гостледере, и порукой тому будет мое слово, этого вполне достаточно. Вот только добраться до него еще надо. И-эх!

'Лолита' была моим недавним приобретением, трехмачтовым критнером, кораблем, больше всего напоминающий земной корвет. Похожие обводы корпуса, три мачты с полным прямым вооружением…

Обычно корабли строят под заказ, так оно было и в этом случае. И мне очень повезло, что заказчик внезапно отказался от своего намерения его приобрести. Конечно, в этом случае ему пришлось бы заплатить судостроителю огромную неустойку, и поэтому он срочно искал покупателя. Тут, как нельзя вовремя, подвернулся я.

Я даже не стал искать выгоды в его стесненных обстоятельствах. Тем более что он отказался от покупки, не внезапно передумав, нет.

Крилл Броунер, крупный купец, владелец весьма немалого торгового флота, решил, что вполне может осуществить мечту всей своей жизни – построить корабль для души. К тому же он пребывал к этому времени уже в таком мужском возрасте, когда женщины интересуют постольку поскольку, и когда каждый борется с этим по-своему. Да и дела настоятельно требовали его присутствия в нескольких крупных портах, как Империи, так и сопредельных государств.