Около семи часов вечера наблюдатели заметили на шоссе мужчину на мотоцикле. Он проехал мост, потом развернулся и подъехал к реке, к месту, которое так долго сторожили криминалисты. Выключив мотор, мужчина поставил мотоцикл на подпорки и взглянул на тихо текущую реку, на мост. Не заметив ничего подозрительного, он закурил, после нескольких затяжек отбросил сигарету, еще раз огляделся и направился к мостовым конструкциям. Через пять минут мотоцикл был взят, а мост перекрыт.
Человек в тайнике взглянул на инструменты и окаменел: что-то было не так. Не хватало ломика для вскрывания замков марки «ФАБ». Он понял, что это значит. Только случайность еще могла спасти его. Но он услышал то, чего опасался:
— Именем закона! Выходите из тайника!
Он всегда был проворным, быстро и хорошо соображал. В долю секунды схватил ключ, который столько раз помогал ему проникать по ночам в магазины, и выбросил в реку. Только после этого вышел из тайника. Милан Бурда, токарь по металлу, подозреваемый в нескольких десятках ограблений, был арестован в минуту, когда пришел за своими инструментами. Его вывели на мост, надели наручники, а мотоцикл, за которым столько пришлось поездить по южноморавским дорогам, остался на хранении в районном отделении общественной безопасности в Модржицах.
Поздним вечером был арестован и сообщник Бурды Иван Отт. Сразу же начались допросы, длившиеся три дня. Бурда сознался в сорока одном случае ограбления. Иван Отт пока не сознался.
На следующее утро к мосту через Свратку привезли двух водолазов. Они искали выброшенный Бурдой ключ. Во второй половине дня ключ был найден и отправлен как вещественное доказательство в Брно.
Для заведующих всевозможными магазинами, буфетами, киосками, ресторанами, пивными и универмагами этот день не стал праздником только потому, что об аресте пока почти никто не знал.
Милан Бурда и Иван Отт познакомились в 1959 году в тюрьме и уже там договорились встретиться, когда выйдут на свободу. Сколько будущих уголовных деяний замышляется именно в тюремных стенах! Они встретились весной 1964 года, в теплый солнечный день. Медленно прогуливались и вспоминали трудные годы заключения, которые наконец-то уже позади. Потом Бурда пожаловался, что он вечно без денег, вынужден считать каждый грош. «Что-то надо делать, Иван», — сказал он. Невероятно, как часто именно эти слова — «что-то надо делать» — служат первым толчком к преступлению. «Что-то». Человек еще стыдится сказать прямо — что именно. «Я кое-что присмотрю, — продолжал Бурда недвусмысленно, — Приеду и скажу тебе, стоящее ли дело».
Да, они оба испытывали финансовые трудности. Бурда, как известно, влюбился, очень хотел жениться. Ему необходимо было понравиться студентке и ее родителям. Он подумал, что этому могло бы помочь «звание» инженера, а главное — деньги.
Иван Отт тоже сидел без денег, Вернувшись из тюрьмы, он нашел себе женщину, честно вкалывал, но потом долго болел, залез и долги. Какое-то время Отт честно боролся с несчастной судьбой. Но вот пришел Бурда, а с ним и возможность решить все трудности.
Несмотря на страстное желание быстрее разбогатеть, Бурда проявлял осторожность: украденные вещи могут выдать, деньги же безымянны, если только кто-нибудь не запишет номера банкнот. Работали хладнокровно, прежде всего Бурда — главный из двоих. Например, когда в одном из ограбленных ресторанчиков он потерял удостоверение, то вернулся туда и выкрал его со стола уборщицы, которая нашла удостоверение, а кражу еще не обнаружила. Не раз в магазинах самообслуживания включалась сигнализация, так что приходилось все бросать и спасаться бегством. Несмотря на это, их «счет» рос. Отт тоже научился вскрывать решетки и замки так, что его работу нельзя было отличить от работы Бурды. Все же Отт чаще «стоял на стреме».
Однажды после очередного ограбления токарь по металлу почувствовал, что он на подозрении и за ним следят. Видимо, тюрьма была для него хорошей школой, в которой он прошел не только теорию взламывания замков «ФАБ». Бурда решился на эффектный отвлекающий маневр. Он сыграет перед работниками уголовного розыска спектакль — пожалуется на чрезмерное внимание со стороны криминалистов, таким образом он обеспечит себе все 100 процентов алиби. Разъяснив сообщнику свою мысль, он предложил ему осуществить два-три ограбления самостоятельно, используя инструменты: он же, Бурда, будет находиться на глазах у милиции. Маневр удался лишь частично и ненадолго.
Свои финансовые трудности оба временно решили. Ущерб, нанесенный государственному социалистическому имуществу, превысил сто шестьдесят тысяч крон. Соответствующим было и наказание.
Шантажист
На дверях темного холодного коридора пражской пригородной «префектуры», разместившейся в серой, поблекшей от времени коробке, каких немало строилось в начале 30-х годов, висели бумажки с надписью «допрос». Казалось, что даже они съежились от холода. На кабинете майора тан» бумажки не было. За окном шел снег с дождем, мостовая блестела, как лакированная, — обычная пражская зима.
— Я очень давно занимаюсь этим ремеслом, — сказал майор в почему-то слегка погрустнел. Подумал о себе? Или о своих «подопечных»? — Очень давно… Помните Матичку — подделывание продовольственных карточек?
— Нелегальная типография на Майселовой улице. Какую-то роль там играла неизвестно кому принадлежавшая связка ключей. Послевоенное дело, ставшее классическим.
— Мне довелось участвовать в расследовании этого дела и кое-что распутать. Один из тех ключей был от типографии. Она находилась в подвале. Да, много было всяких хитроумных историй. Но чаще других я вспоминаю две из них. Первая связана с убийством, которое удалось раскрыть исключительно с помощью косвенных улик. Спросите специалиста, что это значит. Вторая история — Газуки, шантажиста. Ничего героического. Но я не выношу шантажистов. Это грязь из грязи. В тот раз он почти ускользнул от нас, и это меня очень раздосадовало: дать уйти безнаказанно этому наглецу только потому, что… Нет, эту историю надо рассказать.
Знаете «Реагену'? Большой завод, несколько сотен служащих. Женщина, о которой пойдет речь, работала на этом предприятии лаборанткой. Было ей что-то около пятидесяти. Некоторые женщины выглядят в пятьдесят лет лучше, чем в тридцать. Всегда аккуратно причесана, одета недорого, но со вкусом. Двигалась неторопливо, говорила негромко. Она пришла к нам с письмом, которое получила с утренней почтой. Не плакала, но чувствовалось, что на грани слез. Вот это письмо:
«Если интересуетесь, вы можете получить назад часы вашего мужа, номер 7648315-ХЗ. Не хотелось бы продавать их кому-то другому. Думаю, что 280 крон за них не будет слишком высокой ценой. Если вы согласны, положите деньги в жестяную банку и 13 числа этого месяца точно в 5.45 утра поставьте ее на коробки, которые сложены перед дверьми склада тары корпуса В. Если вы разумная женщина, то примете мои условия. В противном случае я предложу часы вашему мужу и напишу ему, что получка их от вас в подарок за известные услуги. Подпишусь как пан Г. Можете договориться между собой» я уже имел дело с паном Г. Советую все хорошо продумать и никому ничего не говорить. Я слишком много знаю о вас обоих. Во всяком случае вашего мужа обрадую. Не забудьте: 13 числа этого месяца. До свидания».
Она стояла тут бледная и просительно смотрела на меня. Письмо, естественно, было анонимным, напечатано на машинке с ошибками и опечатками, которые часто делают умышленно, хотя в большинстве случаев это не спасает «авторов», все равно мы на них выходим. Шантажируемая, пани Карла Бурдова, сообщила, что часы, о которых идет речь в письме, — швейцарские, марки «ЭОХА». Ее муж несколько лет назад участвовал в мотокроссах и выиграл эти часы в одном из соревнований. Он очень дорожил ими, ведь люди любят вспоминать свои прошлые победы. Обычно часы лежали дома на буфете. Однажды они исчезли. Это было невероятно в семье, где нет детей, где живут только двое.
— Когда это случилось? — спросил я.
— Могу сказать точно, — ответила она тихим голосом. — За день до исчезновения часов я потеряла ключи от квартиры, и тоже как-то странно — не знаю, когда и как. Вообще-то я никогда ничего не теряю,
