Значит, если вам удается сложить (на языке МКС нужно говорить не разложить объект по МКС, а сложить объект с помощью МКС), вы сможете ввести объект в пространство этого квадрата или, иными словами, впустить в «пустую комнату» и дальше вам уже не о чем заботиться. Дальше все будет происходить совсем по-другому. Вы уже не думаете, вы наблюдаете за думаньем. То есть если это пирамида, то наблюдающий за думаньем, этот тот, который вышел и оставил комнату пустой, он там на вершине пирамиды, а здесь происходит процесс так называемого думанья, типа объективный без участия хозяина. Он только наблюдает, а потому вне ситуации и видит ее в целом.
Вы пользуетесь результатами работы этого устройства. Будучи структурно самым сложным из ныне известных, оно включает в себя возможности всех предшествующих. Ибо сохраняется принцип жемчужины: ничто ничего не отменяет. Весь вопрос — что находится в основании.
Если бы, допустим, нам удалось создать, как Р. Подольный в своей повести «Четверть гения», рабочую группу, которая могла бы в течение какого-то времени функционировать в режиме равноценных аспектов — это был бы гений. Не функциональный гений, в смысле конкретной самореализации, а гений как таковой. Гениальность как таковая. Функциональные возможности все равно будут зависеть от инструментов, от их взаимоотношений с субъектом, тренированности.
Еще один вопрос: кто наблюдает за мышлением: это всегда
В чем вообще смысл активности по поиску разнообразных форм структурирования первоначальных базовых элементов интеллекта? В чем мотивация? Мотивация возникает тогда, когда мы хотим ухватить целое. Смысловое целое. Допустим, свою жизнь как целое или смысл своего существования в мироздании, смысл самого мироздания. Когда мы хотим ухватить целое, когда нам уже недостаточно частичности, или когда мы нарываемся в интеллектуальном смысле слова на само целое, органическое целое, в котором сущность любой части есть целое, тогда возникает мотивация найти способ об этом целом подумать.
Допустим, вы что-то познаете, изучаете, осмысляете, делаете что-то интеллектуально с чем-то. А когда вы добираетесь до сущности этого чего-то оказывается, что его сущность — это некое целое. Вне этого целого часть сущностного смысла не имеет. К примеру, каков смысл взятой отдельно человеческой почки? Никакого. Потому что почка — часть организма. Само понятие «организм», подразумевает, что это целое — органическое целое. Качественная определенность почки — это организм, почка — часть организма.
Изучая труп, мы можем что-то узнать про труп. Дальше логически предположить, как этот труп связан с живым организмом. Но это только наше спекулятивное предположение, потому что у нас нет инструментария для изучения живого организма в его целостности непосредственно. Но мало того, у нас нет даже интеллектуального инструментария, чтобы думать о живом организме как о целом. Поэтому мы с легкостью заглатываем всевозможные предлагаемые сюжеты по поводу нашего собственного организма. Поэтому у нас нет живых отношений с организмом, потому что мы не можем помыслить об организме. В большинстве случаев мы даже не можем о нем помыслить как о ситуации, объемно, не говоря уже тотально.
Но если вы действительно поняли разницу между ситуационно-объемным способом мышления и МКС, вы можете впустить в «пустую комнату» и такой объект, как живое целое. Тогда качество вашего мышления будет приближаться к качеству мышления, скажем, такого мыслителя, как В. Вернадский, или такого мыслителя, как Тейяр де Шарден.
Если вы впустите в эту «пустую комнату» мироздание как живое целое — вам будет очень легко и с К. Циолковским, и с Н. Федоровым, и с А. Чижевским, и с Махатмой Ганди, и с Шанкарой, и с Буддой.
Если вы впустите сюда человечество как живое целое — вам будет легко и с Христом, и с Магометом. Они перестанут быть для вас памятниками. Они станут вашими собеседниками. У вас появится такая возможность. Потенциально это присутствует в каждом человеке и временами спонтанно проявляется. По неизвестным причинам, у некоторых людей это проявляется очень сильно. Все это, может быть, и не было бы столь важно, особенно для человека, претендующего на реальное изменение себя, а тем самым и своей жизни, если бы между внешней деятельностью человека и способом его интеллектуальной деятельности не существовала глубокая взаимосвязь.
В чем выражается эта взаимосвязь? Если я привыкаю впускать ситуацию в пустую комнату квадрата МКС, то я делаю первое открытие (сделанное давным-давно другими, но что мне другие, теперь это мое собственное открытие): какой я — таковы ситуации, которые на меня идут. А раз это так, значит, мир настолько пластичен, разнообразен и настолько равнодушен ко мне лично, что ему все равно.
Ибо
Уже на уровне системно-ситуационном мы знаем, что можно сознательно поменять содержание аспектов, что говорит о независимости содержимого от кувшина, в который его помещают. Чай будет чаем в чайнике, стакане, чашке, заварочном чайнике, в бутылке, и даже вылитый на землю, он еще какое-то время будет чаем, сохраняя свое имя и качественную определенность. При переходе к МКС возникает равноценность. Понятие, сложно передаваемое в тексте, ибо равноценность не есть отсутствие ценности. Наиболее хорошую словесную форму я нашел у даосов:
На пути нашего героя, духовного искателя или искательницы, есть момент, когда в силу определенных психологических действий возникает опасность равнодушия. В смысле бытовом — безразличия. Ибо различать не по ценнику, надо еще научиться. Мы вольно и невольно, в силу привычки снижать усилия и беречь эмоциональные силы, оцениваем тем же принципом, как мы оцениваем деньгами, допустим, «хорошесть». Тут на 100 руб. хорошести, на 200 руб. —
По количеству заблудившаяся овца была одна, а там целое стадо, мало того, она ослушница, хулиганка невоспитанная, отбилась от стада, принесла массу хлопот пастуху. Ему нужно было ее искать, рисковать стадом, потому что его надо было оставить на какое-то время. Ну, представьте себе это как реальную историю. Лазить по оврагам, искать ее, найти наконец. И что сделал герой этой притчи? Он взял ее на руки и возлюбил не больше и не меньше, а пуще, это старое русское слово, пуще других. Потому что ему ее качество оказалось важным, он по качеству ее отличил от других. Наверняка она была самая худая, с самой плохой шерстью, грязная такая. Но качество он искал то, на которое притча и намекает, говоря о том, чего должен искать грамотный пастух.
