— Дырки не опасные, — промолвил Милан Гораджич, закончив перевязку. — Опаснее то, что они вас рано или поздно найдут и зарежут. Как кур. Если только не спрячетесь в складках моей рясы.

— Или в Палестине, — произнес Гуго де Пейн. — Но об этом мы поговорим позже.

В это время, пущенная из леса стрела вонзилась в дерево возле головы Виченцо Тропези.

— Мерзавцы! — громовым басом выкрикнул Бизоль и рванулся к деревьям. За ним поспешили и другие рыцари, лишь Гуго де Пейн остался возле раненого итальянца и его оруженосца.

— Вряд ли в этой чаще удастся кого-то найти, — заметил он. — Мы же не будем терять время и отправимся в лагерь.

Гуго де Пейн внимательно посмотрел на молодых людей и добавил:

— Тем более, что и вам, и вашей юной спутнице требуется хороший отдых после пережитых потрясений.

Девушка, переодетая в мужское платье испуганно вскрикнула, а Виченцо Тропези отпрянул назад и на его бледных щеках вспыхнул румянец.

— Как… как вы догадались? — промолвил он, держась рукой за раненое плечо.

— Очень просто и еще там, в лагере. По тому, как она держится на лошади. Оруженосцы в ее возрасте владеют этим гораздо увереннее. И разве могут у юноши быть такие дивные глаза, длинные ресницы и столь пышные, вьющиеся волосы?

Девушка слегка покраснела, слушая его слова, а Виченцо взглянул на нее с нескрываемой любовью и нежностью.

— А теперь расскажите мне все-таки правду, — продолжил Гуго по дороге к лагерю. — От кого и от чего вы бежите?

— От наших врагов — моих и Алессандры, — ответил Виченцо. Гуго де Пейн помог раненому итальянцу и его спутнице взобраться на лошадей, поддерживая стремя.

— Бежать от врагов — не лучший способ избежать опасности, — произнес он, вскакивая в седло. — Итак, я слушаю…

Виченцо Тропези, помедлив немного, начал:

— Наши отцы — генуэзские дожи — действительно враждовали между собой, часто опустошая владения друг друга. Но между мной и Чекко Кавальканти пролегла пропасть еще и потому, что оба мы влюбились в одну девушку. Стоит ли пояснять, о ком идет речь?.. Но отец Алессандры, сеньор Гварини, встал на сторону ненавистника нашей семьи и пообещал, едва ей минует пятнадцать лет, выдать дочь за проклятого Чекко!

— Никогда я бы не стала его женой! — воскликнула девушка и глаза ее полыхнули гневом, а маленькая ручка легла на эфес кинжала. — Лучше смерть…

— Мы тайно встречались с Алессандрой, — продолжил Виченцо, взглянув на нее с тревогой. — Мне приходилось пробираться к ее вилле, ускользая от многочисленных засад из людей Гварини и Кавальканти, часто рискуя жизнью, потому что оба они обещали заколоть меня, если я появлюсь возле ее дома. Но в ее саду есть один грот, где мы встречались, когда во всем небе безраздельно господствовала луна, а стражники засыпали. Между тем, день свадьбы, назначенный сеньором Гварини приближался. К этому времени подоспело еще одно несчастье. Разоренный постоянными набегами Кавальканти, мой отец не выдержал и скончался, а поместье перешло во владение соседа. Я же, оклеветанный Чекко перед герцогом Генуи, был подвергнут изгнанию и вынужден был скрываться… Но я не мог покинуть город! — пылко воскликнул юноша. — Единственное, что меня удерживало в нем — моя любовь к Алессандре!

— Я бы последовала за тобой на край света, — ответила ему девушка, прикасаясь к нему рукой.

— Продолжайте, — напомнил Гуго де Пейн двум влюбленным, которые не могли оторвать взгляд друг от друга, словно забыв, что они не одни.

— Да, да, сейчас, — сказал Тропези. — Нам оставался один выход: бежать вместе. Все земные силы были против нас, но небесные — не позволили нам разлучиться! Воспользовавшись тем, что Кавальканти и Гварини уехали по делам из Генуи, я подкупил в ее доме служанку, и она тайно вывела Алессандру ко мне. В церкви Святого Лоренцо мы обручились. Священник — старый друг моего отца — помог нам в этом. В тот же день мы покинули город. Что было потом? Вернувшиеся Кавальканти и Гварини устроили за нами погоню, разослав по всем дорогам своих людей. Дальнейшее — вам известно.

— Грустная история, — промолвил Гуго де Пейн, выслушав молодого рыцаря. — Но у нее должен быть счастливый конец. Любовь не может завести в тупик. Выхода нет только у ненависти. Что же вы намерены предпринять дальше?

— Не знаю. Чекко Кавальканти не оставит нас в покое, — произнес Виченцо. — Но если бы он вышел со мной на честный поединок, я сумел бы его победить!

— Как вы посмотрите на то, если я предложу вам отправиться вместе со мной в Палестину? — промолвил Гуго де Пейн.

— Это было бы спасительным выходом для нас, — ответил Тропези, переглянувшись с девушкой. — Большая удача, что мы встретили именно вас на нашем пути!

— Значит, решено, — заключил Гуго де Пейн. Они подъехали к лагерю, где их встретили встревоженные Зегенгейм, Монбар и де Сетина.

— Все в порядке? — спросил Людвиг. — А где остальные?

— Охотятся на кроликов. Познакомьтесь — генуэзский дон Виченцо Тропези и… его оруженосец, — Гуго де Пейн поймал благодарный взгляд девушки. — К сожалению, я немного опоздал к месту схватки. Думаю, что раненый рыцарь и… его товарищ займут мой шатер, а вас, маркиз, я попрошу чуть потесниться в своем. Давненько хотел обсудить с вами вопрос о влиянии Марка Корнелия Фронтона на ораторское искусство Публия Квинта Сципиона Старшего, — и он легко спрыгнул с коня, улыбнувшись своим новым знакомым.

Так, Виченцо Тропези стал последним, девятым рыцарем, уходящим по дороге на Иерусалим вместе с мессиром Гуго де Пейном.

В усадьбе Милана Гораджича путешественники задержались на две недели, пока Виченцо Тропези окончательно не поправился, а сербский князь не привел свое полуразрушенное хозяйство в некоторый порядок. Его когда-то белокаменный, а ныне почерневший от времени дом стоял на вершине холма, откуда простирался вид на полноводную реку Сава, чье неторопливое стремление к Адриатическому морю напоминало натужную жизнь местных крестьян, венчающуюся выходом в Царствие Небесное. Родные Гораджича давно умерли, а управлял имением старый подслеповатый слуга, признавший хозяина лишь после долгих объяснений.

— Вы спрашиваете, почему я покинул это место? — сказал Милан за ужином, хотя никто из рыцарей и не думал ни о чем спрашивать. — А что бы я здесь делал, в моей любимой и несчастной Сербии? Заживо гнил, как этот старик? Зато я повидал весь мир, объездил все видимые и закрытые от людских взоров страны, поднимался на вершины вулканов и спускался в самые глубокие пещеры, был в плену у африканского племени людоедов, готовясь очутиться в желудке их вождя, и беседовал с буддийскими монахами в Гималаях, покуривая с ними опиум. Нет, мне выпала счастливая жизнь, и я сам сделал ее такой!

— Нам всем кажется, что мы лепим ее по своему желанию, но увы! — за всеми нашими поступками стоит неумолимый рок, — промолвил Гуго де Пейн. — Не впадите в чрезмерную гордыню, друг мой.

— И рад бы, да не могу. Мне порою хочется испытать все на свете: сразиться с целым войском или дикими львами, взлететь на луну, заглянуть в потусторонний мир или на худой конец пройтись по морскому дну… А вы говорите, почему я не сижу в своей усадьбе и не развожу дунайских баранов!

— Мы этого не говорили, — успокоил его Роже де Мондидье, подливая в кубки вино из большого кувшина. — А вот скажите лучше, чем вы не пришлись по вкусу африканскому вождю, который намеревался сделать из вас рагу на косточках?

— Джан спас меня. Когда мое тело привязали к огромному вертелу и начали разводить подо мной костер, он выскочил из дупла дерева, где прятался, и одним ударом пятки выбил вождю все зубы. А потом и остальным тоже. Естественно, лишившись жевательных принадлежностей, они отказались от жаркого, то есть меня. Я же, как вы понимаете, не настаивал на столь изысканном блюде. Бедняги, чем они теперь питаются?

— Забавно.

— Мне тоже хочется спросить вас кое о чем. Как вы лишились своего глаза?

Рыцари, слышавшие разные версии из уст Роже, зашевелились и заулыбались, поглядывая на