привело его в Иерусалим. — Сейчас ты узнаешь тайну, в которую посвящены немногие. Речь идет о династии Меровингов, исчезнувшей с убийством короля Дагоберта II пять веков назад. Но род этот не прервался с его смертью. Его сын Сигиберт был спасен и тайно вывезен в окрестности Нарбонна. Он воспитывался в Лангедоке, возле селения Ренн-ле-Шато. Шли годы, десятилетия, а семя Меровингов — легендарных и истинных королей Франции бережно охранялось. Более того, наследники Дагоберта скрестились с ветвью герцогов Лотарингских, с которыми находимся в родстве и мы, графы Шампанские, а также и графы Анжу и Мена. Я опущу детали, чтобы не утомлять тебя в этот скорбный день похорон твоих друзей. Скажу лишь одно: герцог Годфруа Буйонский, ставший первым королем Иерусалима — прямой потомок Меровингов, и избрание его на престол — высшая справедливость, которой в немалой степени способствовал и я. Что же дальше? Ты знаешь, как я относился и отношусь к Людовику IV, этому узурпатору на троне. Теперь наша цель — моя и моих друзей вернуть Франции истинного монарха — наследника Меровингов.

— Кто он, и кто ваши друзья? — спросил Гуго де Пейн.

— А вот этого я пока не могу тебе сказать, — улыбнулся граф Шампанский. — Придет время — и ты узнаешь. Согласен ли ты помочь нам?

— Каким образом?

— Сейчас, не торопись с ответом. Сначала ответь: как близко ты подошел к поискам наследства и сокровищ царя Соломона? — напрямую спросил граф, глядя в глаза Гуго. — Уговор был: откровенность за откровенность. Я знаю, что твой отец перед смертью не мог не рассказать тебе о них. Что же ты молчишь?

— Хорошо, — произнес де Пейн. — Слушайте.

И он рассказал графу Шампанскому все то, что он видел в загадочной комнате в глубине колодца, где покоился теперь прах маркиза де Сетина. Не упомянул он лишь о чудесной Чаше, чувствуя, что даже если он и захочет сказать кому-либо о ней, уста его неминуемо сомкнутся.

— Я предполагал, я догадывался! — воскликнул граф Шампанский, теребя черную бородку. — Я знал, что именно ты сделаешь это! Господь Бог отметил тебя — и никто другой из всех живущих на земле людей, не справился бы с этой задачей. Мне бесконечно жаль, что при этом погиб твой друг маркиз де Сетина, и умер мой любимец Андре де Монбар. Но ушедших уже не вернуть. Теперь слушай… Гуго, в твоих жилах также течет кровь Меровингов, смешанная с кровью выходцев из Палестины — вот почему тебя должно было тянуть сюда, вот почему именно ты набрел на те сокровища, которые по праву принадлежат этому роду! Ты знал это? — воскликнул граф, не видя удивления в глазах де Пейна.

— Отец открылся мне в том перед своей кончиной, — глухо промолвил Гуго.

— Ну, конечно! — граф возбужденно заходил по комнате. — Конечно, род де Пейнов один из самых отдаленных от короля Дагоберта, но три головы на вашем гербе — это те же три лилии королевской крови. И ты просто обязан способствовать тому, чтобы Меровинги вновь заняли подобающее им место не только во Франции, но и по всей Европе. Ведь так?

— Так, — наклонил голову де Пейн. — Но Орден, возглавляемый мной, служит в первую очередь католической церкви, а не светской власти.

— С ведома папы Римского был убит Дагоберт II! — почти закричал граф Шампанский. — На католической Церкви — кровь Меровингов! Кровь и твоего рода, Гуго! — немного успокоившись, граф продолжил: — Послушай меня, Гуго. Сейчас под тобой, под твоим Орденом, под Тамплем хранятся несметные богатства. Но дело даже и не в деньгах — у нас достаточно средств, чтобы скупить полмира; там находятся те магические знания, с помощью которых можно управлять всеми народами. И ты доберешься до них снова. Не сейчас, так через год, два, пять лет. И я помогу тебе в том. Мы все поможем, — поправился граф. — А чтобы ты поверил мне окончательно, я попрошу тебя об одной вещи.

— Какой же?

Граф испытующе посмотрел на Гуго де Пейна. Тон его изменился; произнесенные им слова прозвучали смиренно:

— Я прошу вас, мессир, принять меня в ваш Орден тамплиеров. Меня и графа Фулька Анжуйского, от лица которого я уполномочен говорить.

Впервые за весь разговор удивление блеснуло в глазах Гуго.

— Но зачем это вам?

— Затем, что того требует сама жизнь.

— Таким образом я, ваш вассал, становлюсь вашим властелином, — произнес де Пейн. — А знаете ли вы, что по нашему Уставу, все личное состояние тамплиера переходит в распоряжение Ордена?

— Да, и это также устраивает нас.

Гуго де Пейн видел, что граф Шампанский говорит исключительно серьезно и голос его дрожит.

— Настала пора, — продолжил граф, — когда в ваш Орден должны войти лучшие рыцари Европы, и многие отныне будут считать за честь называться тамплиером.

— Лучшие — мертвы, — сумрачно обронил де Пейн. — Вы даете мне время на размышление?

— Разумеется, мессир, — тотчас же отозвался граф Шампанский. — А теперь — разрешите мне удалиться.

Глубокой ночью Бизоль, Норфолк и Христофулос подъехали к домику донны Сантильяны. Свет горел лишь в одном окне на втором этаже, и вокруг не было ни души.

— Как вы намерены поступить с красавицей-злодейкой? — спросил Христофулос. — Утопите ее в городском пруду?

— Оставьте! — отмахнулся Бизоль. — Я не воюю с женщинами. Вон, граф Норфолк уже позаботился о ее судьбе. Она будет жить в живописной местности, под присмотром добрых братьев…

Умный и осторожный Христофулос не стал больше задавать лишних вопросов.

— Я перелезу через забор и узнаю — что там — где горит свет, — произнес он, соскакивая с коня. — Я знаете ли, тоже не могу простить поджога православного храма и у меня свои счеты к этой юной соблазнительнице.

Когда он, подтянувшись на руках, заглянул в окошко, чуть отодвинув штору, он увидел сидящую в кресле Юдифь и черноволосого человека. Разговор их подходил к концу.

— Наверное, я поспешил, вступив в переговоры с этим человеком, — сказал ломбардец Бер, вытирая утомленные глаза. — Но я дам ему последний шанс и попробую объяснить ему еще кое-что. Если не подействует и это — вы его отравите, — и он протянул Юдифи маленький флакончик. — И прошу вас, будьте экономны! Достаточно несколько капель. Вы знаете почем нынче яд?

— Ну не мелочитесь! — томно проговорила Юдифь, пряча флакончик в складках платья. Бер поднялся.

— А теперь прощайте! — произнес он.

Христофулос мягко соскользнул на землю и поспешил к рыцарям. Он передал им услышанный разговор.

— А здесь нечисто бросают кости! — проворчал Бизоль. — Мой друг Роже не одобрил бы такую игру. Когда же он вернется в Тампль?

— Вот что, отправляйтесь-ка за этим человеком и разузнайте где он живет, — произнес Норфолк Христофулосу. — У вас это лучше получится. А мы займемся девицей.

— Желаю удачи! — ответил Христофулос, прячась за деревьями.

Юдифь, сидя перед зеркалом расчесывала свои роскошные рыжие волосы, напоминающие лисий хвост. Она разглядывала свое красивое лицо и так, и этак, а потом, обернувшись к двери, громко позвала своего слугу:

— Изидор, иди сюда! Сделай мне массаж!

Ответа не последовало, и Юдифь недовольно поднялась со стула. Повернувшись к двери, она попятилась. В комнату входил граф Норфолк.

— Какой массаж вы предпочитаете, сеньора? — учтиво осведомился он. — Спины, живота, ног?

— Кто вы такой? — испуганно спросила Юдифь. — Постойте… Я видела вас в Тампле. Что вам угодно? И где Изидор?

— Спит. Не будите его, это бесполезно. Привратники внизу также отдыхают. Вы совсем замучили своих слуг; боюсь, что на несколько дней они возьмут отпуск.