— Это не я придумал! — в страхе закричал Этьен Лабе, понявший наконец — кто перед ним стоит. Он рухнул на колени и пополз к де Пейну. — Мессир, пощадите! Меня заставили! Меня вынудил к этому Беф- Цур, раввин из Яффы! Я покажу вам его — это его идея, чтобы мы назвались тамплиерами и опорочили ваш Орден! Не убивайте!..

— Прочь, негодяй! — оттолкнул его ногой Гуго. — Будь хоть достойным умереть, как мужчина, коли всю жизнь прожил, как собака.

Этьен Лабе упал на бок и завыл: он понял, что спасения не будет.

Пленных разбойников, чей жалкий вид вызывал отвращение, погнали к стоянке де Пейна, — и первые лучи восходящего солнца освещали согнутые спины лже-тамплиеров, с которых сорвали белые плащи с восьмиконечными красными крестами. По дороге Гуго рассказал Роже о происшедшем в Иерусалиме несчастье — смерти Милана Гораджича и Катрин де Монморанси, пожаре в храме и гибели несчастных, сгоревших заживо. Это известие повергло одноглазого рыцаря в глубокую печаль. Понуро склонив голову, он молча ехал рядом с мессиром…

Разбойников привязали к старому дубу, отделив от них лишь главаря — Этьена Лабе, которого увел в свой шатер Жак Греналь, чтобы лично охранять негодяя. Разместили и измученных пленниц, заботу о которых взяла на себя баронесса Левенкур. Рыцари же и латники, не спавшие всю ночь, разбрелись по своим палаткам, чтобы отдохнуть перед тем, как продолжить путь. Лагерь замер, окутанный утренним сиреневым туманом.

В эти часы не спал лишь один человек, вынашивающий в своей голове коварные планы. Его воспаленный от любви мозг уже не мог справиться с рыцарскими законами чести; ядовитая змея ненависти и мести ужалила его в самое сердце. То был Ренэ Алансон. Он узнал Этьена Лабе, державшего их в плену вместе с Анной Комнин, и понял, что сам дьявол предоставляет ему последний шанс — повернуть колесо судьбы в его сторону. Выхаживая в своем шатре, Ренэ тщательно обдумал как использовать захваченного разбойника в своих целях. Последние сомнения покинули его, и он вышел на воздух, направившись к палатке Жака Греналя.

Лабе, связанный по рукам и ногам, лежал в углу, равнодушно посмотрев на вошедшего, и снова закрыв глаза. Греналь приподнял голову и весело спросил:

— Пришли полюбоваться на самого грозного разбойника Триполи? Сейчас он похож на мокрого индюка, не так ли?

— Да, да, — согласился Алансон. — Не могли бы вы оставить нас наедине на несколько минут? Этот человек похитил наши драгоценности, когда мы с баронессой ехали в Иерусалим. Я хочу выяснить — где он их прячет.

— Хорошо, — подумав немного, ответил Жак Греналь. — Но будьте осторожны. Даже голодный крокодил менее опасен, чем Этьен Лабе. Я буду неподалеку! — и рыцарь, завернувшись в плащ, вышел из шатра.

— Не видать вам драгоценностей, как своей задницы! — зло засмеялся Лабе. — Сожалею, что мне тогда не удалось прикончить вас и насладиться с вашей спутницей!

Ренэ подавил негодование и подошел ближе. Некоторое время он внимательно разглядывал разбойника.

— Ну чего уставился? — выкрикнул Лабе, собираясь плюнуть в царедворца.

— Я, как видите, не держу на вас зла, — произнес Алансон. — Более того, предлагаю вам помощь. А драгоценности мне не нужны.

— Говорите яснее, — насторожился Лабе, нюхом почувствовавший спасение.

— Я могу освободить вас, — тихо сказал Ренэ. — Но только за одну услугу.

— Какую? — глаза разбойника заблестели.

— Здесь рядом, в шатре, спит человек, которого вы должны убить. Его зовут Гуго де Пейн. Охраны никакой, лагерь дремлет, часовых нет. Когда вы сделаете это — я дам вам лошадь — и вы свободны. Решайте.

Произнеся это, Алансон отшатнулся; лицо его побледнело, а на лбу выступил пот: но отступать было поздно.

— Да хоть целую дюжину де Пейнов! — радостно прошептал Лабе и потряс связанными руками. — А веревки?

— Сейчас… — отозвался Алансон и высунулся из шатра, сделав знак Греналю. Тот вошел внутрь, покосившись на разбойника.

— С чего это у него такая довольная рожа? — спросил он. Словно ему показали сковородку, на которой он будет поджариваться в аду! Признался он, где прячет драгоценности?

— Нет, — покачал головой Алансон, делая шаг в сторону.

— Вы не умеете разговаривать с людьми, подобного сорта, — улыбнулся Греналь. — Давайте я попро… — но он не успел договорить: в его спину под лопатку вошло острие кинжала, который держал в руке Алансон. Жак Греналь повернул к нему голову, в глазах застыло недоумение, а улыбка начала медленно исчезать с лица.

— Вытащи… — прохрипел он, испытывая невыносимую боль. Ренэ потянул за рукоятку кинжала, и Жак Греналь рухнул на пол, коснувшись головой ног Этьена Лабе.

— Вот это по-нашему! — восторженно прошептал разбойник, протягивая Ренэ связанные руки. Алансон быстро перерезал веревки и протянул ему кинжал.

— Шатер де Пейна слева отсюда, — произнес он. — Торопитесь. Сейчас я приведу лошадь.

— Все будет в лучшем виде, — пообещал разбойник, разминая затекшие руки и ноги. — А как же вы?

— А что — я? Я здесь не при чем.

— И то верно, — согласился Лабе. — Ловко вы все продумали. Ваша матушка, часом, не крутила амуры с дьяволом?

— Хватит болтать. Время уходит.

Лабе и Алансон осторожно выскользнули из шатра Греналя: один направился к лошадям, другой — в стоящий неподалеку временный приют Гуго де Пейна. У Этьена Лабе мелькнула мысль изменить ход действий и нырнуть в густую чащу, но жажда отомстить за собственное поражение превозобладала. Он осторожно отодвинул полог шатра и заглянул внутрь. Гуго де Пейн, лежа на спине, накрывшись плащом, спал; возле входа свернулся калачиком еще один человек — желтолицый китаец Джан, веки которого были плотно сомкнуты. Сзади послышалось ржанье лошади…

Лабе шагнул в шатер и подкрался к рыцарю. Он решил нанести удар в горло и занес руку с кинжалом, но в это время сокрушительная сила сбила его с ног: распрямившийся словно пружина Джан, взметнувшись в воздух, перебил ему ребром ладони шейный позвонок. Лабе распростерся на полу, а к груди его уже был приставлен меч Гуго де Пейна, который не выпускал его из рук даже во сне.

— Кто тебя освободил, собака? — произнес Гуго, надавливая на рукоять. Лабе тщетно пытался опереться на локти; нижняя часть тела была парализована.

— Византиец… — прохрипел он, понимая, что на сей раз ему приходит конец. — Это он… он заколол Греналя и велел мне… убить вас… Будьте вы… прокляты!..

Гуго вышел из шатра и увидел идущего по краю лагеря Ренэ Алансона, держащего за узды лошадь.

— Стойте! — крикнул ему де Пейн и ринулся наперерез. Ошеломленный Алансон выпустил повод из рук.

— Вы? — в отчаянье выкрикнул он, не веря своим глазам.

— Зачем вы сделали это? — сурово спросил де Пейн, надвигаясь на царедворца. Их громкие голоса разбудили спавших рыцарей и латников. Из шатров и палаток выглянули сонные лица. Пятясь, Алансон споткнулся о корягу и полетел навзничь.

— Я ненавижу вас! — истерично взвизгнул он. — Вы — источник моих бед, вы — принесли мне самые мучительные страдания! О, как я жажду вашей смерти!

Глядя на извивающегося, корчащегося на земле рыцаря, рвущего руками траву, извергающего потоки брани, де Пейн почти пожалел его, понимая — в чем кроется причина его ненависти…

— Убейте меня! — кричал Алансон, потеряв человеческий облик. — Или я убью вас! Я зарежу вас ночью, лишь только вы сомкнете глаза!