Камило, прожитые годы Ко мне суровей, что ни час. Хотя бы цель и оправдала Женитьбу в старости седой, Но разум хочет быть судьей И дело рассмотреть сначала. Ведь может быть, — чего уж хуже, — Потомства не дождаться мне, И я останусь при жене. А ведь жена при старом муже — Что плющ, повисший на ветвях: Когда раскидистому клену Он обовьет и ствол, и крону, Он юн и свеж, а клен зачах. И все такие рассужденья Тревожат в памяти моей Печаль давно минувших дней И бередят мои мученья. Я столько лет в слезах провел, Все поджидая Теодоро! Двадцатый год настанет скоро. Паж; затем Тристан и Фурьо. Те же.
Паж
Там к вашей милости пришел Какой-то греческий купец. Лудовико
Проси сюда. Паж удаляется, и входят Тристан и Фурьо в греческих одеяниях.
Тристан
Без всякой лести Целую руки вашей чести. Да утолит ее творец В ее заветнейшей надежде. Лудовико
Я рад вас видеть, господа. Давно вы прибыли сюда? Впервые? Иль бывали прежде? Тристан
Я из Стамбула с кораблем На Кипр отправился, а дальше В Венецию, куда привез Богатый груз персидских тканей. Я, наряду с моей торговлей, Еще и поисками занят. Хотелось повидать мне также Неаполь, город достославный, И вот, пока там у меня Приказчики товар сбывают, Я и приехал к вам сюда, Где и любуюсь, как прекрасен И пышен этот древний город. Лудовико
Да, город пышный и прекрасный Неаполь. Тристан
Ваша милость правы. Отец мой, сударь, чтоб вы знали, Был крупным в Греции купцом, И самой прибыльною частью Он почитал работорговлю. И вот в Астеклии однажды
