говорят, что монахи – сплошные эгоисты, они заботятся только о своем спасении, судьбы других, дескать, их не касаются. Однако, у монахов, иноков, инокинь, как некогда у Христа и апостолов, есть своя семья, свое братство, своя священная дружина, у них тоже есть забота друг о друге. В чем разница? Да лишь в том, что если в мирской семье заботятся о своих кровных и следуют закону естества, то обители принимают, любят и успокаивают чужих людей, которых до того времени не знали и не видели. А это еще более высокая школа любви, чем семья и круг близких родных.
Что только не слышат монахи в свой адрес! Это, говорят, бесполезные и ненужные люди: если даже и не совсем вредные, но чаще всего тунеядцы, живущие чужими жертвами, подачками. Да, если пользу измерять благами чисто материальными, земными, то это верно. Но кто из этих «умников» ценит молитву пред Богом за грешный мир, кто ценит созидательное значение доброго примера чистоты, воздержания, терпения, исполнения добровольно принятого долга, смирения и готовности на помощь ближнему, постоянного молитвенного настроения? Кроме того, в тунеядстве монахов обвиняют, как правило, те судьи, которые сами не давали на монастыри ни одной копейки. Те же, кто жертвовали и жертвуют, обыкновенно молчат и не судят.
Надежда слушала и слушала свою наставницу, а по щекам текли слезы. Но это уже были не слезы обиды, досады, разочарования, а, напротив, слезы, омывавшие душу от всего, что тяготило ее.
– Подвиг истинного монаха – это цвет, это весна религиозной жизни, а без цветка нет и плода. Чем можно объяснить современный поход против монашества и аскетизма? Только поклонением и служением плоти или же сознательною враждою к Церкви, сознательным желанием нанести ей вред, наконец, злобной завистью к любви своего же народа, что изливается на святые обители – монастыри. Плотским людям во все времена был противен один вид монашества, ибо он мешает им заглушить голос совести, напоминает им, что они блудны и скотоподобны. Они не в состоянии понять такого подвига: плотской человек не приемлет того, что от Духа Божия, и не может разуметь, это для него – форменное безумие. А что касается открытых врагов Церкви, которых тоже предостаточно, то им ясно, что монашество и народная любовь к нему народа – это несокрушимая опора и твердыня ненавистной им Церкви, это то, чего нет ни у какой секты, мечтающей заменить Православие и лишенной силы удовлетворить врожденную человеку жажду подвига.
Хватает и завистников. Они обычно хотят убедить людей в том, что среди монахов много дурных людей, порочных. Пусть и так. Монахи – это те же люди. Но народ любит, ищет и находит не дурных, нерадивых монахов, а истинных ревнителей нашей святой веры. Истинно святых. Такие подвижники есть. И мы все призваны быть именно такими. И никакими иначе.
8.
После борьбы с искушениями, которые обрушились на Надежду, в ее душе воцарились тишина и покой – как после сильной бури. Исповедь игуменье всего, что разрывало душу, захлестывало ее обидами, недоверием, сомнениями, нашептывало оставить монастырь и начать искать «более справедливую» обитель привели Надежду в тихую гавань, где она могла продолжить ту жизнь, к которой стремилась. Теперь она каждую свободную минуту зачитывалась творениями святых отцов, черпая там все новые и новые силы для укрепления себя в монашеском подвиге.
В мыслях Надежда часто возвращалась и к наставлениям игуменьи, которая много беседовала с послушницами о монашеском делании.
– К сожалению, люди, и даже церковные, не всегда хотят понять, что такое монашество, хотя большинство святых были именно монахами, – наставляла она. – Монашество есть тайна общения человеческой души с Богом, тайна духовного совершенства. Поэтому до конца понять монашество может лишь тот монах, который, еще живя в миру, был уже причастен к нему: общался с монахами, посещал святые обители, «лепился» к ним, внимал советам опытных духовников, живущих там. Чтобы это понять, человек должен иметь на это личное произволение, внимательно прислушиваться к своему внутреннему голосу. И поэтому далеко не с каждым нужно говорить об этой духовной тайне.
Нельзя стать монахом сразу, вдруг, как в сказке. К монашеству необходимо себя готовить, еще живя в миру. Когда человек будет внутренне готов к вступлению в обитель, Господь Своим Промыслом непременно его туда приведет. Он, как правило, еще издалека призывает человека к монашеской жизни, но часто не сразу есть воля Божия вступить в обитель. Не зря мудрые духовники предупреждают от поспешности, говоря: «Благословение есть, а воли Божией пока нет». Положим, духовник благословил стать на путь монашества, но обстоятельства складываются так, что Господь до определенной поры сдерживает человека вступить в святую обитель. Много кто хотел и хочет быть монахом, да не всем это благословляется. Монашеская жизнь таинственна, глубока, очень трудна, и мало кто способен быть настоящим монахом.
Особенно вредны и опасны радужные представления о духовной жизни в монастыре. Это своего рода прелесть. Человек приезжает в обитель, думая, что его там все ждут с распростертыми объятиями, что своим решением вступить в монашество он оказывает благодеяние обители и даже Богу. Ложная и очень гордая мысль! Довольно часто приезжающие в обитель считают, что немедленно попадут в общество святых, духовно совершенных людей, неких прозорливцев, чудотворцев, что через два-три года они сами станут святыми и прозорливыми и пойдут в мир проповедовать идеалы духовной жизни. Это глубоко ложное представление, которое может привести человека в состояние бесовского прельщения.
Тот, кто хочет стать монахом, еще в миру должен постараться приобрести правильный духовный настрой: с одной стороны, ревностный, с другой – смиренный, покаянный. Человек, вступивший в святую обитель с таким настроем, будет его развивать и дальше, в нем начнут углубляться понятия о духовной жизни, расти добродетели. Если же он вступит в монастырь с неправильным настроем, то принесет с собой враждебный