Свет под потолком выполнил свою задачу, завёл их в непонятное место и погас. Их обступила кромешная тьма, тревожная и опасная. Борис нащупал на поясе тонкий круглый фонарик, но включать не стал, – разумнее было пока беречь батарейки. Оба без слов поняли, за ними следят, возможно, инфракрасными приборами или с помощью подслушивающих устройств. Предчувствие опасности нарастало, и стоять без представления, где они, было невыносимо. Борис нашёл руку товарища, сжал её, потянул в направлении, куда продолжался коридор. Они стали продвигаться на ощупь, вдоль стены. Вскоре стена неожиданно закончилась, а звуки шагов изменились, как если бы они оказались в помещении. Настороженнее прежнего они вошли в это помещение, и сзади гулко опустился щит. Тут же сверху разлился мертвенно-голубоватый свет. Они очутились в ловушке, в большом каменном мешке. Капитан вдруг отпрыгнул к середине мешка.

– Дьявол! – ругнулся он сквозь зубы.

Его правая штанина была продырявлена возле колена, она тлела, и запахло горелой тканью. Там же, где он только что стоял, воздух над полом пронзал жгут лучей, испускаемых из точечного отверстия в стене. Лучевой жгут впился в противоположную стену, где зашевелилась, расплавилась и струйкой потекла порода, которая не достигла пола, стала застывать спёкшейся каплей. Параллельно первому жгуту, рядом с ним ярко вспыхнул другой, затем третий, четвёртый, – все на уровне мужских колен.

Борис и капитан поневоле отступали, и меньше, чем пять минут, оказались загнанными в угол. Они прижимались спинами, вытягивались, как могли, не в силах оторвать глаз от расширяющейся, умножающей число огненных ножей световой решётки.

Внезапно вспышка ярчайшего сияния хлестнула по глазам обоих. В попытке укрыть глаза, оба вскинули руки, толкнулись ими, и Борис пошатнулся.

– А-а! – хрипло вскрикнул он. Предупреждая потерю равновесия, нога непроизвольно дернулась в сторону, переступила от стены, и он с ужасом напрягся в предчувствии жгучей, невыносимой боли. Через мгновение ошалело удивился, что боли нет. Кажется, никогда в жизни он не испытывал такого сильного желания видеть, что произошло, и никогда в жизни не был так беспомощно слеп.

Когда глаза смогли различать очертания предметов, перед Борисом и капитаном стоял, жевал жвачку тупо-равнодушный охранник в униформе болотного цвета. Он ждал, когда непрошенные гости придут в себя, затем дулом короткоствольного автомата показал, чтобы они шли к выходу. Они и не слышали, что каменная плита поднялась, освободила путь назад. Снова бегущий под потолком свет повёл по лабиринту поглощённых тьмой коридоров и проходов, но теперь позади них вышагивал охранник.

Коридоры и проходы ничем не отличались, утомляли единообразием. Хорошо, на этот раз идти пришлось недолго. Свет под потолком мигнул, метнулся выше и дальше, и слился с разливом мягкого свечения в совершенно пустом зале. Они остановились. Остановился и охранник. Полоса стены напротив плавно и без звуков поднялась вверх, и открылось помещение со сведёнными к куполу стенами-панелями. Все панели напряжённо перемигивались огоньками, экранами и мониторами. Помещение напоминало шатёр, и посредине него, во вращающемся мягком кресле, невидимый за массивной спинкой сидел некто, работал на клавиатуре напротив главного дисплея. Нетрудно было догадаться, по причине чьей-то предельной загруженности их привели к «мозгу» объекта «А».

Наконец сидящий в кресле освободился, развернулся, и Борис с удивлением отметил, – день у президента корпорации был чрезмерно тяжёлым. Президент стал бледным, нервным, даже похудел. Последнее могло объясняться удобным светло-серым свитером, тогда как в спальню Риты он заходил в солидном костюме, – но нервозность и безжизненная бледность появились всего за несколько часов! Одним словом – нелюдь!

Президент с минуту разглядывал пленников, потом без всякого выражения в голосе медленно и высокомерно разъяснил им их положение.

– Я только показал, какие здесь ловушки, лабиринты. Расслабьтесь. У меня нет намерения, наказывать, тем более убивать вас. Я не убийца. Я финансист. К чему убивать? Несколько часов –и мне будет на вас наплевать. Будете служить мне, как и все остальные… Но эти часы вы проведёте здесь, в надёжной камере.

Капитан первым не выдержал бахвальства чужака.

– Не убийца? А как же программист охраны объекта? – сказал он с холодным осуждением.

– Он сдох, как вор! – в голосе президента прозвучал металл. – Из-за него я потерял доверие к сотрудникам. Полгода живу здесь. Но даже его я терпел…

– Ещё бы, – прервал его капитан. – Чтобы не привлечь внимания к объекту... Не привлечь раньше времени.

– Это уже не имеет значения, – с надменным равнодушием ответил президент.

Бориса озадачило его предыдущее замечание.

– А кто же… кто утром был в особняке? – размышляя вслух, удивился он. И внезапно его осенило.

Но и президент догадался, кто перед ним, вцепился в подлокотник кресла.

– Так это ты?!… – выдохнул он, вперился в пленника взглядом, изучая и сравнивая.

– А убитый лесник? – грубо вмешался капитан. – И где его жена?

Президент неохотно перевёл взгляд на капитана, не сразу уяснил, о чём тот посмел так требовательно спрашивать. Решил ответить ему.

– Лесник? Слишком много болтал. Болтал, как ты верно заметил, раньше времени. Его жена?.. – Он вспомнил. – Она? Она отдыхает. Под наблюдением моих людей.

И он вновь, со щуром рассмотрел Бориса, пытаясь успокоить себя какими-то выводами.

– Тебе везло. Как раз три дня, которые дал тот болван из Налогового Управления. Я лишь утром… обратил на тебя внимание. Собрал сведения.

– Дело не в везении. Я профессионал, – принял вызов, возразил Борис.

Ты?! Не смеши! – Президент деланно расхохотался. Резко оборвал хохот. – В чём твой профессионализм?! Залезать в постели к чужим жёнам?

– Когда их мужья увлечены незаконными деньгами.

При упоминании о деньгах президент в порыве гнева приподнялся на ноги, но вновь опустился в кресло, взял себя в руки.

– Они такие же законные, как прочие, – выговорил он с презрением. – Убедишься уже завтра. Такую