позже, в некоторых оставался сухой лед.

— Тогда вы об этом еще не знали?

— В тот момент нет. Но через пару минут узнали.

— Итак, вы говорите, она вытащила коробки?

— Да, сэр.

— Вы не заметили среди них одну надорванную?

— Заметил.

— Вы изъяли эту коробку?

— Да, сэр.

— Как вы с ней поступили?

— Вы имеете в виду, потом?

— Да, после ареста, мистер Маултон. Я просто пытаюсь мотивировать ваши дальнейшие действия.

— Ясно… Ну, мы проверили, подходит ли кусок картона, который нашел в мотеле лейтенант Трэгг, к надорванной коробке из бака.

— У вас имеется эта коробка?

— Да, сэр.

— Будьте любезны предъявить ее суду.

Свидетель открыл свой чемодан и достал оттуда надорванный кусок картона.

— Мистер Маултон, — продолжил Норрис, — я вручаю вам обрывок картона, зарегистрированный как улика под номером три. Прошу вас показать суду обе картонки, чтобы было ясно, подходят они друг к другу или нет.

— Хорошо, — послушно сказал свидетель и сложил два куска картона, продемонстрировав присяжным: два фрагмента образуют единое целое.

— А теперь, — заключил Норрис, — если суд не возражает, мы просим включить эту картонку в число зарегистрированных улик.

Судья Майлс вопросительно посмотрел на Мейсона.

Ощущая на себе любопытствующие взгляды присяжных — они-то ведь не хуже его понимали, что эта чертова улика связывает обвиняемую с преступлением так прочно, как ни одно другое вещественное доказательство, — Мейсон постарался придать своему голосу выражение полного безразличия, как будто все формальности ему предельно наскучили:

— Разумеется, ваша честь, у защиты нет возражений. Улика может быть приобщена к вещественным доказательствам.

— Решено, — провозгласил судья Майлс. — Улика принимается в качестве вещественного доказательства номер четыре.

— А сейчас, если суд не против, — сказал Норрис, — я попросил бы присяжных поближе рассмотреть экспонаты три и четыре и убедиться прямо сейчас, насколько два куска картона подходят один к другому.

— Никаких возражений, — откликнулся Мейсон, не дожидаясь вопроса судьи. — Мы за то, чтобы присяжные познакомились с обеими уликами незамедлительно.

И голос, и тон Мейсона всячески подчеркивали: никаких сюрпризов, все было известно ему заранее.

Присяжные реагировали на сенсацию иначе. Передавая из рук в руки оба куска картона, складывая их и снова разъединяя, они многозначительно поглядывали друг на друга, а двое-трое склонили головы в глубокомысленной задумчивости, подчеркивая, какое сильное впечатление произвели на них вещественные доказательства.

Убедившись, что присяжные вполне оценили драматическое значение улик, Роберт Норрис, явно испытывая удовлетворение произведенным эффектом, продолжил допрос свидетеля:

— А теперь, мистер Маултон, расскажите, что произошло сразу же после ареста обвиняемой.

— Мы сказали, что заберем ее в управление по подозрению в убийстве первой степени.

— А она что-нибудь ответила вам?

— Сказала, что воздержится от комментариев и если мы хотим, можем обратиться к Перри Мейсону.

— Что дальше?

— Мы усадили ее в полицейскую машину, мой напарник остался с ней, а я вернулся к мусорному баку, чтобы продолжить поиски.

— Вы что-нибудь нашли?

— Да. На самом дне.

— Что именно?

— Револьвер 38-го калибра.

— Вы зафиксировали номер револьвера?

— Да, сэр.

— Я прошу вас взглянуть на револьвер, зарегистрированный как экспонат два, и сопоставить его номер с номером обнаруженного вами оружия.

Свидетель достал из кармана блокнот, взял в руки пистолет и разыграл целую пантомиму, тщательно сверяя одну цифру с другой, вторую — с третьей. Затем поднял голову и кивнул.

— Что вы установили? — спросил Норрис.

— Номера совпадают. Именно этот револьвер я извлек из мусорного бака.

Норрис победно улыбнулся.

— В каком состоянии находился револьвер, когда вы его нашли?

— В нем против ударника была одна стреляная гильза. Остальные патроны были на месте.

— Вы разбираетесь в огнестрельном оружии, не так ли?

— Да, сэр.

— Знакомы вы с оружием данной марки «Смит и Вессон», 38-ого калибра?

— Знаком, сэр.

— Вы сказали, пустая гильза находилась против ударника?

— Совершенно верно. Этот револьвер самозарядный. То есть револьвер зарядили всеми шестью патронами, одним из них -стреляли, и его гильза осталась в той же позиции…

— Можете переходить к перекрестному допросу, — ликуя, обратился Норрис к Мейсону.

— Зачем? — Мейсона как будто бы удивило само предположение, что у него есть вопросы. — С этим свидетелем все ясно.

— Значит, перекрестного допроса не будет? — поразился Норрис.

— Конечно, нет, — отрезал Мейсон.

— Зовите следующего свидетеля, — распорядился судья Майлс.

Гамильтон Бергер демонстративно взглянул на часы.

— Вообще-то, — поправил сам себя судья Майлс, — приближается время перерыва. Полагаю, имеет смысл нам расстаться. Леди и джентльмены, вы свободны, можете разойтись по домам, в нашем штате это допустимо. Однако я обязан предупредить: вы не должны обсуждать дело с третьими лицами или друг с другом. Вы обязаны пресекать любую попытку обсуждения в вашем присутствии. Вы не должны читать газеты, слушать теле- или радиорепортажи о процессе. Вам не следует формулировать или выражать свое мнение о слушаемом деле, пока оно не будет передано вам на окончательное заключение… Суд объявляет перерыв до завтрашнего утра, до девяти тридцати.

Мейсон втайне от окружающих облегченно вздохнул.

Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в офисе адвоката.