– В прошлый раз даже носом не повела.
Между тем Виталий Антонович действительно шел в сторону метро, останавливаясь лишь тогда, когда это требовалось Ларри. Пройдя довольно значительное расстояние, он вдруг оглянулся. К счастью, Гошка с Лехой держались поодаль, и он просто не обратил внимания на две темные фигуры. И быстро зашел за угол старого дома.
– Там есть автомат! – прошептал Леха. – Бежим! Я знаю, где спрятаться.
Они вихрем кинулись в обход дома и присели за мусорным баком. В результате, когда Виталий Антонович приблизился к автомату, мальчики уже обратились в слух.
– Алло, – услышали они негромкий голос. – Привет, это я. Ну как успехи? Да? Молодец! Ничего, ничего, пока время пройдет… Да-да, я знаю. Заслуживаешь, заслуживаешь, не спорю! Встретимся завтра в метро! Ты просто пройдешь мимо меня, ах, тебя это не устраивает? Ну что ж, очень предусмотрительно. В таком случае приезжай на станцию Мичуринец к десяти утра. Устроит? Ну и отлично. Осторожность в нашем деле штука не лишняя. Одобряю, хотя недоверие несколько обидно. Да я шучу, шучу. Договорились? До свидания. А завтра я скажу тебе: «Прощай!» Все. Привет!
И он повесил трубку.
– Ну что, Ларри, идем домой? Ты не замерз, мой маленький?
И он двинулся в обратный путь, уже несколько быстрее.
– Пусть идет, – шепнул Гошка Лехе. – Фу, как ноги затекли. Что скажешь?
– Мичуринец – это по какой дороге? – вместо ответа осведомился Леха.
– Не знаю, но узнать, думаю, несложно.
– А выдраться сумеешь?
– Придумаю что-нибудь. А ты?
– Без проблем.
– Да… Лех, а ведь, скорее всего, к нам это отношения не имеет.
– Как это не имеет? Сам же говорил, что он преступник. Пусть даже тут совсем другое преступление… В прошлый раз он вышел сухим из воды, а теперь уж – дудки! Мы его не так, так сяк подловим. Тем более тот тип, которому он звонил, похоже, сваливает, он же сказал – завтра скажу тебе: «Прощай!» Одним словом, в Мичуринец ехать надо.
– Ладно, поедем. Только вот как быть с девчонками?
– А чего? Ксюха, наверное, не сможет, у нее бабка заболела, а у Сашки с Манькой мама в Москве, она их с утра не отпустит. Так что вдвоем двинем. Оно и лучше, между прочим, без бабья.
Гошка придерживался другого мнения, но счел за благо промолчать.
– Только ты им ничего не рассказывай, ладно? – сказал Леха на прощание.
– Про что?
– Про наши планы, про Мичуринец. А то им обидно будет. Все остальное расписывай как угодно. Про Яковоапостольский переулок, про крутую фирму, про колеса…
– Ладно, там видно будет. Пока, Леха.
– Пока! Созвонимся.
Мамы дома не было. Гошка в одиночестве съел две тарелки борща и глубоко задумался. Что сказать завтра маме? Ему ведь придется выйти из дому рано. Черт, надо же выяснить, где этот Мичуринец. Ксюхе, что ли, позвонить? Да нет, нельзя. И Саше с Манькой тоже. Остается Никита. Кстати, надо узнать, как он там. Недолго думая, он набрал номер. Трубку взяла тетя, Ольга Александровна, Никитина мама.
– Оль, привет, как там Никита?
– Привет, Гошка, ничего, получше немного. А то чего звонишь?
– Как это чего? – возмутился Гошка. – Он же мне не чужой, Никитка. Как-никак двоюродный брат и к тому же друг!
– Значит, просто интересуешься его здоровьем?
– Ну да. И хотелось бы с ним поболтать. Можно?
– Так и быть. Только недолго, он все-таки болен.
– Есть, ваша честь!
– Гошка, привет! – обрадовался Никита. – Я тебе сегодня звонил, но ты куда-то усвистел.
– Да, было дело. Слушай, Никит, ты случайно не знаешь, по какой дороге станция Мичуринец?
– Мичуринец? А тебе зачем?
– Надо!
– По Киевской.
– Точно?
– Точно! Переделкино знаешь? А Мичуринец как раз следующая.
– Блеск! Спасибо, Никитос!
– Гошка, вы там опять что-то расследуете?
