Саша.

– А вы?

– Я? Я просто знаю женщин. И люблю их, не стану скрывать. Вы мне очень нравитесь, я никак не ожидал встретить на этом сборище такую женщину…

– Вы хотите сказать, такую дуру?

– Нет, дур здесь больше чем достаточно, а я сказал то, что хотел сказать, и только. Знаете, Саша, я вам дам свою визитку, может быть, вам захочется поговорить. Когда-нибудь потом, когда вы разберетесь в своих чувствах… Может быть, вам понадобится помощь. Буду рад служить.

В моей несчастной пьяной голове зародилась странная мысль.

– Знаете, вы, наверное, злодей!

– Злодей? – расхохотался он. – Почему?

– А в кино и в романах так действуют злодеи… Заманивают жертву всяческими красивыми словами, а потом…

– А потом оказываются маньяками или грабителями, да?

– Ну что-то в этом роде. У вас такие злодейские подходцы… Психология, болтология… Говорят же, женщины любят ушами. Но я не из таких…

– Судя по вашему мужу, вы любите глазами, он и впрямь очень хорош. Да ладно, Саша, любите мужа и будьте счастливы. Но вы, кажется, хотели уйти отсюда?

– Уже не хочу.

– Понял. Ну что ж, а я уйду, мне тут неинтересно.

– А зачем пришли?

– Из вежливости. Меня пригласили. Ну до свиданья, Саша, и простите, если невольно задел ваши чувства. Руку на прощание поцеловать дадите?

Не дожидаясь ответа, он взял мою руку и поднес к губам:

– До свиданья, Саша. Не огорчайтесь, все как-нибудь утрясется. Но с идеализмом надо кончать, поверьте, так всем будет легче.

– Вы, наверное, думаете, в вас есть что-то демоническое, да? – заплетающимся языком спросила я. – А вы самый обычный бабник.

– Демоническое? Боже избави! Я произвел на вас такое впечатление? Ужасно! Я и в самом деле бабник. И очень неплохо разбираюсь в женщинах. Я сразу увидел, что вы прелесть. До свиданья, Саша!

– Вы обиделись?

– Нисколько. Хотя вы хотели меня обидеть, но излишняя обидчивость – признак глупости.

– С ума сойти, я тоже всегда так считала. Если все время обижаешься, значит, просто не в состоянии понять другого человека, что им движет в тот или иной момент…

– Вот видите, Саша, у нас не так уж мало общего. Послушайте, а может быть, нам стоит встретиться, а? В другое время, в другой обстановке?

– Нет, не стоит, – покачала я головой.

– Ну как угодно. А визитку мою все-таки не выбрасывайте, мало ли что.

– Непременно выброшу, как только смогу дойти до урны. И не говорите мне, будто это значит, что вы меня заинтересовали, но я просто этого боюсь…

– Сашенька, я от вас в полном восторге. Но я все же не такой пошляк, поверьте. А вот и ваш муж вас хватился. Я удаляюсь.

В самом деле, ко мне направлялся Глеб. И, судя по выражению лица, он был рассержен.

– Сашка, что ты тут делаешь? Ты что, напилась?

– А что? Нельзя? Очень вкусный коктейль… Глебка, ты доволен жизнью?

Он сел в кресло рядом со мной, где недавно еще сидел Александр Андреевич.

– Что это за тип тут тебя обхаживал?

– Никакой не тип, очень милый, внимательный мужчина. Он понял, что мне тут плохо, одиноко…

– Ах, бедняжка, брошенная, одинокая, этот старый селадон запудрил тебе мозги…

– Фу, Глеб! Какая безвкусица!

– Что безвкусица? – опешил он.

– Неужели ты сам не слышишь? «Старый селадон» – это из драм и водевилей девятнадцатого века, а «запудрил мозги»…

Он рассмеялся.

– Сашка, я тебя обожаю. Но мне не нравится, когда вокруг тебя вертятся чужие мужики.

– Зато я в полном восторге, когда на тебе бабы гроздьями висят!

– Гроздья – это не опасно!

– А что опасно? Таинственные незнакомки, да?

– Какие незнакомки? Что ты плетешь?

– Да так, ничего…

Хмель понемногу выветривался из башки, и я поняла, что нельзя раньше времени выдавать свою тайну. Я должна сначала выяснить, кто эта Л, и присутствует ли она до сих пор в нашей жизни или осталась в далеком прошлом.

– Глеб, мы долго еще будем тусоваться? У меня ноги болят.

– Мне просто необходимо еще тут покрутиться, сама же понимаешь…

– А можно я уйду?

– Санечка, ну побудем еще часок и вместе поедем.

– Черт с тобой, только знаешь что… Проводи меня до сортира, я боюсь не дойти…

– Чем это ты так наклюкалась, Санька?

– Какой-то жутко вкусной гадостью, беленькой такой, сладкой…

Он помог мне встать и проводил до вполне роскошного сортира.

– Тебя подождать?

– Не надо, я найду дорогу. Спасибо, Глебка.

Я уже собралась выйти из кабинки, как вдруг услыхала разговор, настолько меня заинтересовавший, что я замерла и снова опустилась на унитаз.

– Слушай, ну до чего же Ордынцев хорош, просто сил нет!

– Да уж, Голливуд может отдыхать. И говорят, совершенно потрясный трахальщик!

– Серьезно? Никогда бы не подумала, слишком красив. Это интересно. А кто говорит-то?

– Да многие. Ритка, например.

– Она с ним трахалась?

– Уверяет, что да. Мне еще кто-то говорил.

– Ну, может, и врут. Он теперь на виду, многие будут врать про него. Хотя это возможно, в нем есть что-то такое… Жутко сексуальный с виду мужик. Значит, хорошо трахается, говоришь? Надо попробовать. А он тут один или с женой?

– С женой.

– А что за жена-то?

– Да ничего интересного, бабенка как бабенка. Думаю, он ее скоро бросит.

– Она кто? Тоже актриса?

– Нет, так просто, придаток.

– Ты мне ее покажи, ладно?

– Без проблем. Ну напудрилась, пошли?

– Пошли!

Боже мой, что же это такое? И как теперь жить?

Вся моя жизнь полетела к чертям собачьим, вот так, в одночасье… Я почувствовала, что к горлу подступает тошнота, и вскочила. Меня начало рвать. Хорошо, хоть в уборной рвет, не на людях. Когда я наконец вывалилась из кабинки и взглянула на себя в зеркало, мне стало еще хуже. Надо срочно уходить отсюда, пока меня никто не видит. Слава богу, сегодня тепло и можно плюнуть на проклятый желтый плащ, номерок от которого лежит в кармане у Глеба.

Но куда я пойду? Домой? Не могу. От этого дома остались одни руины. Неважно куда, лишь бы уйти