смотрели сосредоточенно. — Значит, было так. Иду я утром в школу, а по дороге машина снегоочистительная едет. Знаете, такая, снег передом загребает, а сбоку он, как из пушки, вылетает. Я, конечно, постоял, посмотрел. Ну, проехала эта машина, а снег по краю, как ножом обрезала. Гляжу, из сугроба срезанного, около дороги, какая-то гладкая палка торчит. Подошёл поближе, стал её из сугроба тащить, гляжу — винтовка! Жалко только — одно дуло было. Я обрадовался, хотя она и без приклада была. Побежал к Серёжке Баранову — он хвастался, что у него патроны есть. Взяли мы с ним доску, обстрогали, приладили к дулу…

— К стволу, — поправил Тихонов.

— К стволу, — повторил Муртаза. — Всё хорошо получилось. Ну, решили попробовать, как она стреляет…

— Так-так…

— Взяли патроны, зарядили винтовку и пошли во двор.

— Когда? — спросил Тихонов. Муртаза подумал немного, быстро взглянул на Стаса.

— Вчера. Ну, бабахнул я разик. По вороне…

— Попал?

— Не-е. Серёжке дал стрельнуть — всё-таки его патроны-то. Он попал.

— В кого? — негромко спросил Стас.

— В кого, в кого! В ворону! Она как раз в развилке на клёне сидела…

— А потом?

— Потом всё. Похоронили ворону и разошлись.

Тихонов поднялся, походил по кабинету. Повернулся к мальчишке:

— А в тот день, что винтовку нашёл, ты в школу ходил?

Муртаза горестно покачал головой и, тяжело вздохнув, сказал:

— Серёжка Баранов тоже не ходил…

— А когда же всё-таки ты нашёл винтовку?

— На той неделе.

— Точнее?

— Точнее? Так, в понедельник я был в школе, потом мы всем классом ходили в кино. А вот на другой день я школу и прогулял. Во вторник, значит, нашёл. Сразу вместо школы к Серёжке побежал…

Тихонов переспросил:

— А первый раз когда стреляли?

— Я же говорю — вчера!

— Ой ли? — покачал головой Стас.

— А как же, — заторопился Муртаза. — Пока деревяшку приделали — два дня. Потом ещё подождали…

— Чего же это вы ждали? — насторожился Тихонов.

Муртаза прищурил маленькие глазки:

— А вдруг хозяин винтовки найдётся? Увидит её у нас и сразу отнимет! Подождали, подождали, а вчера и решили её попробовать.

— Значит, сколько же раз вы всего стреляли?

— Так я же говорю — два раза, — нетерпеливо сказал Муртаза.

— А сколько у Серёжки патронов было?

— Пять.

— Остальные где?

— Вот они, — мальчишка полез в карманы, вывалил на стол кучу очень полезных вещей: механизм от старых часов, круглую батарейку, несколько значков, моток тонкой проволоки, авторучку без колпачка. Глухо звякнув, на стекло выпали, поблёскивая латунными гильзами, три патрона.

— Ладно, — сказал Тихонов. — Кто твои родители?

— Отец работает дворником в нашем доме. А мать — горничная в гостинице «Байкал».

— Подожди, подожди, — стал припоминать Тихонов. — Её как зовут — Ханифя?

— Да-а. А откуда вы знаете?

— Ты же сам сказал. А к матери на работу ты ходишь?

— Иногда хожу, — сказал Муртаза. — Денег на кино попросить или ещё чего…

— Ясно. А в прошлый понедельник ты у неё был? После кино?

Муртаза опять задумался, потом неуверенно сказал:

— Н-не помню. Я, кажется, до кино к ней заходил…

Тихонов усадил Муртазу на скамеечку в коридоре, вызвал Савельева. Из его короткого рассказа Стас понял, что приятель Муртазы, Серёжка Баранов, повторил объяснения Гафурова слово в слово.

— Вот что, Савельев, — сказал Тихонов. — Ты сейчас свяжись с трестом благоустройства и на всякий случай проверь: работала ли пятнадцатого февраля снегоочистительная машина на Владыкинском проезде. Узнай, в какое время работала. И не забудь спросить, какая машина — плужная или шнековая? А я поеду с винтовкой в Управление. Пускай эксперты с пей поколдуют.

Баллистическую экспертизу проводил старый опытный эксперт НТО Шифрин. Его заключение было лаконично и недвусмысленно:

«…Установлено совпадение индивидуальных особенностей канала ствола оружия и пули: ширины и крутизны следов от полей нарезов. Отмеченные признаки дают основание сделать вывод о том, что пуля, изъятая из тела Т.С. Аксёновой, стреляна из представленной на исследование винтовки номер ВБ 806237, производства Тульского оружейного завода, обнаруженной у несовершеннолетних Гафурова и Баранова. Фототаблицы прилагаются».

— Ошибки не может быть? — недоверчиво спросил Тихонов.

— А вы посмотрите фото, — пожал плечами Шифрин. — Сопоставьте разные таблицы и вы увидите, как совпадают мельчайшие детали оболочки пули и канала ствола. Пуля стреляна из этой винтовки — это так же верно, как то, что сегодня среда и вы стоите передо мной!

— Хорошо, — сказал Тихонов. — Вы меня убедили. И я вам очень благодарен, Юрий Петрович. Вы себе даже не представляете, как нам сейчас важно получить оружие, из которого было совершено убийство!

— Почему не представляю, — добродушно сказал Шифрин. — Я шесть лет следователем работал. Потому так и старался.

Стас помолчал, потом сказал:

— Вы ведь почтовые марки собираете, да?

Эксперт оживился, влез пятернёй в густую чёрную бороду, скрывавшую изувеченный шрамами подбородок — след лабораторного эксперимента с самодельной миной, явно заинтересовался:

— Собираю, собираю! Это все знают. А вы хотели мне что-нибудь показать?

Стас засмеялся, обнял Шифрина за плечи:

— Ничего подобного. Вы заслужили большего. Когда-то, ещё студентом, я насобирал целый альбом всякого барахла. Но одна марка у меня есть по-настоящему ценная: Леваневский, 1935 год, с перевёрнутым штемпелем «Москва—Сан-Франциско». В знак искреннего уважения к науке я её вам дарю.

— Этот подарок столь же щедр, сколь и неожидан, — растроганно сказал эксперт. — Но у меня нет сил его отклонить. Я даже не уверен, что смогу с вами расквитаться за этот царский подарок. Во всяком случае, я подумаю над этим вопросом.

— Не надо думать над этим вопросом, — сказал Тихонов. — Потому что я хитрый. Я вам принёс ещё работу…

— Где, какую работу? — засуетился Шифрин.

— Вот три патрона. Их надо исследовать по вашей линии, но в основном с позиций судебного